Водолазия - [7]

"Почему же нет? - смеялась она. - Приезжай прямо ко мне. Томка сейчас тоже будет. Дернем на острова?" Я не совсем понял, что за острова, но нафиг мне эта Томка? "А без нее... нельзя?" - решился я. "Можно, - тут же согласилась Таня. - Но не нужно." "Почему?" "По кочану." "А если без балды?" "Без балды, - дурачилась красотка, - и ни туды, и ни сюды. Или с Томкой, или без тебя. И все равно с Том-кой. Мы с ней с первого класса неразлучны. Дошло, герой?" "Не совсем. У тебя что, парня не было?" "А вот это серьезное дело мы поручим кому-нибудь друго-му." "Не понял." "И не надо. Короче, если хочешь с нами на острова, приезжай. Мы ждем."

Что мне оставалось делать? Десять утра, погодка летняя, на заказ. Леша уехал к законной супруге. Напиться одному? Можно, не привыкать, но лучше в компании. Адрес у меня был, спросить, как проехать, в Ленинграде - одно удовольствие. И расскажут, и до остановки проводят. Не народ, а семья. Влез я в троллейбус и вышел у Балтийского вокзала. А там мост через вонючий Обводный канал и нуж-ная Дровяная улица. Принцесса моя жила отнюдь не во дворце, но встретили меня там, как родного. Томка уже и не скрывала, что втюрилась, а Танечка, естествен-но, проявляла благородство - словно я имущество, которое нельзя присвоить, а не свободный в собственном выборе человек.

Они обе уже были готовы ехать на природу, в легких платьях и одинаковых соломенных шляпках.

Острова почему-то откладывались в пользу Стрельны и морского купания. Так что мы спустились в метро, доехали до родного Автова, там пересели в тот же трид-цать шестой и вышли в лесу, за которым блестела вода чуть не до горизонта. Я впервые в жизни видел море. Дух захватило!.. Волны ровные, желтые, с головой накрывают. Мы разделись, поручили стеречь одежду какой-то пожилой паре и пошли по песку к воде. Я в такой холодной еще не купался, но девочки спокойно окунулись, а держать фасон надо. Тем более, что Таня... Ладно, это другие уже вам подробно описали, что это была за Таня. Даже и постарше тех семнадцати ее лет, о которых у нас тут идет речь. Скажу только, что волны ее и здесь раздевали так же исправно, как в воспоминаниях Феликса о Севастополе, а я не из тех, кто укло-няется от возможности поддержать любимую девушку в трудную минуту... за что надо. Хоть двух.

Настроение было такое!.. Мы дурачились в воде, уже привыкнув к девятнадцати градусам, потом пили бочковое пиво, закусывали солеными сушками, и долго еха-ли обратно в город. Танина комната, которую вам Фелька описал с таким отвра-щением и ужасом, по мне - очень уютное жилье. И стол есть со скатертью под абажуром, и "Московская", и салат "оливье". К тому же мамы нету дома. Патефон играет танго, и такая лапушка в руках гнется с ручками на моих плечах. Если бы еще Томки не было... Да, ладно, всем ведь жить хочется, правда? И еще как, между прочим... Пришлось ее проводить на соседний Лермонтовский проспект и даже целоваться, не без этого. У меня тогда же возникло второе верное предчувствие (первое о Тане и Феликсе), что рано или поздно она меня на себе женит... Так и случилось, как вы уже все знаете.

2.

Как-то при осеннем шторме с фронтона сорвало шесть букв, оставив "адский кораблестроительнай институт". Воистину так! Глаза на лоб лезли от заданий и лекционной нагрузки. Тихо жужжали лампы дневного света в чертежных залах общежития, где мы делали семестровый эпюр. В читальных залах было не про-дохнуть от напряжения сотен молодых людей. Всем хотелось удержаться, и все знали, что курс набран с запасом - в расчете на четверть тех, кто прошел конкурс-ные экзамены, но не выдержит первую сессию. Мне легко давались математика и физика, хуже химия. А самое страшное начерталка начертательная геометрия - и судостроительное черчение. Тут надо было иметь нестандартное пространственное воображение, а его у меня никто не развивал. Стереометрия и в школе была моей ахиллесовой пятой. А тут!... Попробуйте представить себе линию пересечения эл-липтического цилиндра с наклонным усеченным конусом! Или три проекции пара-боллоида на наклонные плоскости. И прочие шалости, которые придумывали на бесчисленных контрольных. Отдыхал я только на производственной практике. Нас всерьез учили по очереди всем рабочим судостроительнам профессиям, начиная от кузнеца и кончая сварщиком. Тут я был лучше других.

Кстати, Дашковский со своими жидками и Таня сдали все экзамены досрочно еще в ноябре - на отлично! и ходили в институт ради этой практики. Я умилялся, глядя, как Танечка сосредоточенно крепит деталь в патроне токарного станка и щурит глазки на резец, поправляя волосы под косынкой. А Латунскому, Богуну, самому Феликсу и эта работа была, как ни странно, по плечу. Они и тут шли в отличниках. Во нация! Никакой зависти не хватит...

Я жил все в той же восьмиместке. Тамара нас опекала попрежнему, в основном ради меня. Без нее я бы уже в январе вылетел со свистом.. Терпела мою тупость, мастерила из бумаги все конусы и гиперболоиды и вытянула-таки мою тройку за семестр по начерталке. Кроме того, она отучила всех нас материться. Сделано это было изящно и надежно. В высосанной банке из-под сгущенки сделали продоль-ную прорезь, в которую за каждое слово следовало кинуть две копейки. При том, что стипендия была тридцать рублей, а две копейки стоило проехать на автобусе одну остановку. Первая баночку была забита под завязку на пятый день. Ее вскры-ли и купили крупы на всю нашу коммуну. Откуда такая прибыль? Так ведь публика подобралась рабочая и армейская, не говоря о флотской. В каждой фразе привыкли минимум три раза применить артикль "б". Одного студента нашего престижного вуза, бывшего трюмного специалиста Северного флота, как-то намеренно завели после его неудачного амурного свидания. И злорадно подсчитывали, как он выра-жает свои эмоции - на полбаночки за раз...