Водолазия - [5]

Эротические преимущества давки в ленинградских трамваях уже описал в своих монологах Феликс, применительно к той же Тане. Поскольку она оказалась со мной лицом к лицу, проспекта Стачек я не заметил, как и знаменитого Кировского завода, хотя она исправно все показывала по дороге. Чуть не час ехали, а я видел только ее ясные голубые глаза. И покрывался гусиной кожей, когда золотистые во-лосы касались моего лица. В жизни не было у меня такого счастливого часа... Леша всю дорогу приглядывался к нам и на конечной остановке что-то прошептал Тане на ухо. Та стала поспешно прощаться. Махнула мне рукой с другой стороны трамвайных путей и исчезла вместе с вагонами. Словно привиделась.

"Или институт, - строго сказал Леша, - или Таня. Середины для тебя нет. И для многих других." "А для тебя?" - едва перевел я дух. "Во-первых, я женат. А, во-вторых, для меня в женщине внешность не главное. Поэтому я никогда не теряю головы. Таня - отличная девчонка, но не в период судьбоносных событий. Забудь ее в пользу бинома Ньютона и логарифмических уравнений. Ты хоть знаешь, что это такое?"

Я знал. И еще как знал! Нас Лобик так натаскал, что я сам всяким Таням с Балтий-ского вокзала мог бы уроки давать. Только Леша Горобец прав - лучше пока без ее глазок поверх учебника. Всему свое время. Я молча пожал ему руку, и поспешил за ожидавшей уже на ступенях Тамарой.

Общежитие было огромное, на несколько тысяч студентов. Пока все это было для абитуры от Камчатки до Калининграда. Меня определили в комнату-восьмиместку - одни сержанты и старшины. Те уже знали Тому и встретили ее, как любимую учительницу.

И началась для нас страда... Это слово мне было знакомо лучше, чем любому из них, да и из вас, а потому я вцепился в математику, как в рукоятки своего трактора. Полмесяца в нашей комнате был сухой закон. Даже курить выходили к коридор. Никаких воспоминаний и амуров. Только математика и физика. Задачи и ответы на записанные одноклассниками Тамары каверзные дополнительные вопросы - по опыту прошлых экзаменов. Логика тут была простая. Человек от природы ленив, так? Преподаватель, принимающий экзамены, - человек. Эрго - он не придумывает каждый год новые каверзы. Более того, срисовывает их с вопросиков своих коллег из политеха и военмеха. А раз так, то при должной системе можно знать ответ, скажем, на такой вопрос: сколько дверных ручек в Корабелке. Вдвое больше, чем дверей - чего проще, правда? Или еще: чего сторона графина с водой, которая обращена к солнцу, холодная, а та, что от лучей, горячая? А вы его повернули...

5.

Первый экзамен - письменная математика. В Актовом зале. Огромном, как плаз Адмиралтейского завода, что за окнами. С такими же стальными стропилами вместо потолка. Нас усадили по двое. За разговоры и подглядывание хоть под стол, хоть в листок соседу - пошел вон. Как говорится, шаг влево, шаг вправо... Я попал рядом с высоким холеным брюнетом. Таких красавчиков я сроду не видел. Прямо для Тани, невольно подумал я, наблюдая, как он идет ко мне походкой царствующего монарха. На меня, вместе с моим орденом - нуль внимания. Не теряя ни минуты времени, не глядя по сторонам, он тут же начал писать на черновике, морща высокий белый лоб. Отодвинул первую задачу, перенес решение на чистовик и взялся за вторую.

Делай, как они, делай лучше их. Я в точности повторил его действия. И мы пошли с ним ноздря в ноздрю. Вокруг тишина, напряжение повыше, чем на Кустанайской ЛЭПа, только шаги преподавателей, что конвоируют нас между рядами.

Где-то на третьей из пяти задач вдруг произошло движение в зале. По проходу к экзаменационному столу шествует блондинка с листками в руках. "Что, уже сдае-тесь? - услышал я голос экзаменатора. - Подумайте. Время еще есть." "Не сдаюсь, а сдаю," - слишком громко, словно вызывающе, прозвучало в тишине. "Как? Все?" "А что тут решать?" "Как ваша фамилия?" "Смирнова. Татьяна."

Почти сразу за ней, прошла туда же стройная брюнеточка с высокой прической. Я услышал только "Элла Коганская", увидел, как ей дружески улыбаются сразу два экзаменатора, а тут поднялся с листками и мой сосед. "Феликс Дашковский," - сказал он почти так же громко, как Таня.

Я не привык, чтобы меня оставляли в хвосте, но заставил себя не торопиться. Еще неизвестно, что они там понаписали. Не время рисковать и выставляться. Тем более, что без этого Феликса мне стало спокойнее. Башкой можно вертеть. Я раз-ложил свои листики по всему столу. Перешел на свой стиль. Забыл, как учил Лобик, все, что написал в черновике, чтобы потом заново решить ту же задачу - и сравнить. Если тот же ответ, то на чистовик. Система! И - никаких мыслей о красотке с Балтийского вокзала... Никаких. Или институт, или красотки. Блокада!

Уже при разборе полетов в общаге я нашел у себя ошибку. Все, подумал я. Тут не шутят. А жаль! Я так настроился учиться...

Но в списке отчисленных не другой день меня не оказалось. То ли ошибку не заметили, то ли простили. В конце концов, непортачил я только в одной задаче. Могли и четверку поставить, а?

Через три дня учебы на износ, на устной математике меня сначала ждало горькое разочарование - по письменной тройка. Надо же! За одну неверную задачу! А все эти Смирнова, Коганская, Дашковский и прочие школяры, для которых и четверка - адью, сидят себе, как ни в чем не бывало. Не ошиблись... Вот это подготовочка!