Водный Лабиринт - [3]

После этого ужин проходил в соответствии с традицией. Сотрапезники прочли сто тринадцатый и сто четырнадцатый псалмы из халлела, выпили воды с горькими травами и отведали ягненка.

— Один из вас предаст меня, — изрек учитель под конец.

— О ком ты говоришь? — спросил Иаков Младший.

Повисло долгое молчание.

— Что делаешь, делай скорее, ибо один из вас предаст меня, чтобы другой мог унаследовать ключи Царства Небесного, когда меня не будет с вами, — сказал Иисус кому-то из присутствующих.

Все поглядели на Петра. Тот опустил глаза.

— Скажу вам, что вы не можете прийти туда, куда иду я. Но любите друг друга так, как я возлюбил вас — После краткой паузы учитель взял ломоть хлеба и продолжил: — Примите и ешьте. Это тело мое. — Затем он взял чашу и торжественно провозгласил: — Пейте из нее все, ибо это моя кровь, проливаемая за многих людей ради искупления их грехов.

Каждый отпил по глотку, и чаша вернулась к Иисусу.

— Пора идти, — сказал он.

Симон, которому было поручено заботиться о безопасности собравшихся, велел им выходить из дома по одному, чтобы остаться незамеченными. Он посоветовал своим товарищам идти к Золотым воротам, которые по случаю Пасхи были открыты и не охранялись римской стражей.

Вскоре все собрались в Гефсиманском саду, у подножия Масличной горы. Некоторые сели на землю, прислонившись спиной к стволу дерева, другие остались стоять и переговаривались между собой. Ночь проходила в молитвах и долгих беседах.

Внезапно между деревьев показались солдаты с обнаженными мечами. Апостолы вскочили на ноги.

— Вот и пришел мой час. Сын человеческий предается в руки грешников. Встаньте, пойдем. К нам приблизился тот, кто предал меня.

Взгляды учеников обратились на Иуду Искариота Он стоял ближе всех к учителю, который протянул ему руку. Петр наблюдал за происходящим из укромного уголка и не вмешивался в ход событий.

Стражники храма, которыми командовал Ионафан, схватили Иисуса. Симон Зилот, часто скрывавшийся от римских солдат в горах Галилеи и участвовавший в нападениях на них, почуял опасность. С мечом в руках он поспешил на выручку учителя, который уже назвал себя и простер руки к воинам, показывая, что сдается.

— Вложи меч в ножны, — велел Иисус Симону, когда солдаты уже связывали его.

Через несколько часов, когда Иисуса допрашивал великий синедрион, на глазах у нескольких солдат к Петру подошла женщина и бросила ему в лицо:

— Ты не из учеников этого человека?

Петр помотал головой в знак отрицания. Так свершилось его первое отречение.

Иисуса привели к первосвященнику. Петр тем временем оказался в гуще народа. Какая-то служанка подошла, показала на него пальцем и громко сказала, что он ученик того самого Христа который сейчас стоит перед первосвященником. Его, мол, видели идущим рядом со своим учителем, когда тот въезжал на осле в Иерусалим.

— Я не знаю этого человека! Мы случайно оказались рядом. Я шел позади него! — воскликнул он.

Так свершилось его второе отречение. Когда он собирался уйти из этого места, к нему подошел один из рабов первосвященника, ударил его в грудь и сказал:

— Ты его ученик. Речь твоя обличает тебя.

Петр назвал раба лжецом и закричал во весь голос:

— Не знаю этого человека! — да так убедительно, что слуги и стражники, сбежавшиеся на шум и крики, отпустили его.

После третьего отречения пропел петух.

Через несколько часов учителя послали на казнь. По пути на Голгофу он был избит, оплеван, а потом распят на вершине горы.

Зеваки, собравшиеся посмотреть на казнь, понемногу расходились. Воины несли стражу у подножия креста.

Когда солдаты уже решили, что царь иудейский испустил дух, он поднял голову, поглядел на разбойников, распятых по обеим сторонам от него, и сказал:

— Отче, прости их, ибо не ведают, что творят.

Через три часа после того, как его пригвоздили к кресту, Иисус произнес:

— Совершилось!

Это были его последние слова. Римский центурион Лонгин, которому поручили засвидетельствовать смерть преступников, пронзил копьем ребра Иисуса.

Под покровом ночи один из апостолов сел в рыбачью лодку и направился в надежное укрытие — город Александрию.

Шли часы, дни, ночи. При свете небольших масляных ламп Элиазар записывал воспоминания старика. Иуда хотел, чтобы потомки узнали, какое место он занимал в истории.

Прошло шесть суток. Элиазар, как обычно, вошел в хижину, чтобы снова взяться за тростниковую палочку.

— Учитель! — позвал он, но ответа не последовало. — Учитель?

Элиазар поднес лампу к лицу последнего из апостолов. Желтое лицо Иуды, покрытое потом, говорило о том, что он умер, мучимый страшными видениями. Тогда Элиазар осознал, что листы папируса, лежащие рядом с ним, способны многое изменить. Но в тот момент он не знал того, что слишком многим хотелось бы, чтобы слова, записанные им, остались неизвестными до скончания веков.

Джебель Карара, Нижний Египет, 1955 г.

Горы Джебель Карара были медно-красными, как и вся египетская пустыня. Они величественно высились на горизонте. Эти бесплодные, загадочные на вид места, казалось, принадлежали не столько земному пейзажу, сколько лунному. Сильный непрекращающийся ветер сдувал с вершин облака горячей пыли, которая тонкой пленкой облепляла тела людей. Он гулял по всей равнине, задувая в самые отдаленные уголки и превращая ее в раскаленную жаровню. Даже в тени держалась сорокаградусная жара.