Водитель трамвая - [51]

Особенный фетиш был у Шлакова в отношении сломавшихся трамваев. А такое случалось сплошь и рядом. Тут он первым выбегал — даже если мы стояли далеко от места происшествия, и, забравшись в небольшую толпу водителей, начинал давать советы. Видимо подтверждал свой высокий идейно-художественный профессиональный уровень. Попутно выяснял, кто, что делает не так, дабы потом при случае настучать кое-кому из начальников. И блеснуть знанием всех и вся.

Один раз он стал хвалиться своей закалённостью. И дабы продемонстрировать это мне — мне!!! — выбежал на улицу из кабины в одном лёгком свитере купить хлеба. А стояли сильные морозы. Градусов двадцать пять. Дело случилось возле станции метро Войковская. Мне он повелел идти на круг. А сам присоединился позже. Когда я развернулся. Кстати, это был первый раз, когда я ехал один без наставника, но с полным вагоном пассажиров. Ощущения оказались боязливыми и странными. Спустя пять минут прискакал и Шлаков с батоном хлеба. Весь сине-зелёный и со стучащими зубами. Закалённый, мать его…

Но особенный момент приключился у него в ту самую пору. Мой наставительный Гермес невероятно проникся симпатией к некой молодой особе по имени Марина. Он её стажировал до меня и до толстяка. И когда она ехала нам на встречу, романтично моргал ей фарами, бежал к ней и о чём-то недолго беседовал. Один раз мне даже показалось, будто он её поцеловал. Впрочем, врать не буду, была ночь, и луна вперемешку с облаками, но по виду случился поцелуй. Прямо когда наши вагоны сошлись на Щукинской.

Однако не всё шло так уж ровно у Гермеса. В наказание за всё вышеперечисленное случай послал ему удивительно ревнивую и крикливую жену. Крикливую по его мнению, безусловно. Потому что, на мой взгляд, женщина она весьма достойная. Во всяком случае, сколько бы я с ней не общался, ничего кроме положительных эмоций она у меня не вызывала. Да и если войти в её положение… м-м-м… жить с таким кренделем… как бы это сказать помягче… не у всякой даже укладчицы шпал нервы выдержат. Я ихний скандал увидел прямо на третий день. И претензии из-за него Шлаков предъявил не кому-нибудь, а мне!!! Представляете? Шлакову кто-то подарил коробку конфет. Жена спросила, откуда мол? Он доверительно сообщил: ученик подкинул. Она спросила у меня. Я естественно знать не знал. Ага, решила она, стало быть — любовница подарила. И давай ему по ушатам ездить. Затем он мне. После чего сидел полдня в своём трамвайном углу насупленный и злой на весь прогрессивный человеческий мир. Потом узрел навстречу Марину и оттаял.

Рассказывать о нём можно ещё долго, но я предлагаю прерваться. Во-первых, о Шлакове ещё будет время поговорить, во — вторых это не тот персонаж, на котором стоит задерживаться. Но упомянуть о нём стоило. Всё же недельку я с ним откатался. Откатался и даже начал изрядно грустить. До того он мне за эту неделю надоел. А предстояло ведь провести с ним полтора месяца. Полтора месяца!!! Вдумайтесь в это! С таким раздолбаем. Но чудо спасло меня. Как-то вечером мне позвонил диспетчер, и сообщил заунывным голосом, дескать, теперь у меня будет другой наставник. На мой вопрос мол, что случилось с Гермесом, она сказала: «Заболел». И повесила трубку, проинформировав, когда мне следует придти на работу. Однако немного позже мне удалось раздобыть щепотку деталей произошедшего с моим несравненным наставником. Оказывается, на него пролили кипяток. Пролили или он сам пролил — не знаю. И было ли это на самом деле, или он просто устал ото всего. Кто его знает? История эта тёмная как деревья на кладбище. Но всё же меня гложет небольшая догадка. Будто бы история с подаренными ему конфетами, ревностью жены и всем прочим антуражем продолжилась дома. На более повышенных тонах, с театром теней и расплёскиванием кипятка по квартире. Уж больно подозрительно совпадение. Произошло-то оно, чуть ли не на следующий же день, если мне не изменяет память. А может через пару. Впрочем, это лишь подозрение. И не стоит уделять ему слишком уж много внимания. Поэтому я покамест завершу рассказ о Шлакове на данной торжественной ноте и обращу взор снисходительного читателя на другого своего наставника. Точнее наставницу. Прекрасную и не очень счастливую женщину — Лену Сёмину. Ей я и благодарен весьма, и до сих пор симпатизирую как человеку и профессионалу.

Глава 6. Лена Сёмина

Надо сразу отметить следующее обстоятельство: все мои наставники терпеть не могли тридцатый маршрут. А напросился я, именно на него как вы помните. Соответственно, оба моих наставника были вынуждены ездить по тридцатке в течении всего периода стажировки. Полтора месяца. Шлаков уже сытый по горло двумя предыдущими стажировками соскочил, попив обжигающего чайку с женой, Лена Сёмина отказаться от такой «радости» не сумела. И дело даже не в начальстве. Она могла бы, в конце концов, настоять на своём, отбиться как-нибудь, но Лена была человеком другого склада. Если Шлаков, например, категорически отказывался работать на учебном вагоне (а что мы — новички представляли собой, когда впервые садились за управление трамваем я подробно описывал выше), то Лена соглашалась и на это. Хотя зачем ей казалось бы это нужно? Если Шлаков в прямую особо не выражал своего неудовольствия по поводу навязанного ученика, то Лена говорила это в открытую. И мне это нравилось. Так как все наставники, на мой взгляд, терпеть не могут кого-то стажировать. Но не все признаются, соблюдая фальшивую корректность. Им это даром не надо. А те гроши, приплачиваемые им руководством, в качестве вознаграждения за сей весьма нервный и нелёгкий труд (без всяких преувеличений, поверьте), хватало, скорее всего, на пару рулонов туалетной бумаги и быть может на такое же количество бутылок пива. Ну, вероятно ещё на подкуп небритого сантехника дабы он получше замотал трубу под раковиной, если наставник — одинокая женщина. Таким образом, как говаривал один мой хороший знакомый из девяностых… покойник: вашими темпами не накопишь даже на деревянный макинтош…