Вода камень точит - [7]
Тяжело сопя носом и сложив губки бантиком, Тамаки оборачивается назад. Начавший плавать в океане ее тела, Миясэ скользит взглядом по спине выпятившей перед ним зад женщины.
— Коити, ты о чем-то другом думаешь?..
Тамаки специально говорит слащавым голосом, как будто ничего не замечает. Взяв свой член в руки, Миясэ пытается проторить дорожку внутрь ее тела. Ее пропитанные любовной влагой жесткие черные волосы щекочут пальцы. Миясэ кажется, что Тамаки осознанно выбрала путь обычной домохозяйки. Она, конечно, понимает, что семейная жизнь пока еще его особенно не прельщает, но уверена, что, когда брак будет заключен и ему придется играть роль мужа или отца, он выбросит из головы студенческие мысли. И не важно, где он будет работать — в «Компанимару» или в газете «Свастика». Она думает, мужчины не понимают, в чем заключается счастье.
Кошка бродит среди книг… Кажется, это Аполлинер[11].
Аполлинер… Когда впервые за десять лет он произнес имя этого поэта, холодок пробежал по его коже. И одновременно покраснели кончики ушей. Он подарил сборник его стихов девушке по имени Юка, которую любил в студенческие годы. Вспомнив картинку на обложке, Миясэ подумал, что только ему одному могло прийти в голову такое воспоминание в момент, когда он прижимался своим поникшим членом к заднице стоявшей перед ним раком женщины.
Под мостом Мирабо тихо Сена течет, такая вот была картинка.
«Не опоздание, а просто поздний выход на работу», — успокаивал себя Миясэ.
Каждый раз, когда в начале одиннадцатого он входил в метро на линию Тодзайсэн, в воздухе чувствовалась какая-то расслабленность, как будто здесь заблудилась весна. Усевшись на краешек сиденья для пожилых и инвалидов и устремив неподвижный взор на непрерывно скользящие за окном крыши домов, Миясэ всегда вспоминал свои первые впечатления о воздухе Токио.
Это был запах плесени, Миясэ снимал комнатушку в четыре с половиной татами в районе Асагая. Его соседом был старик, который каждое утро начинал с дешевого сакэ. В комнате у Миясэ имелись: купленный у друга за десять тысяч иен магнитофон с поломанной правой колонкой, тумбочка немыслимого оранжевого цвета, тостер, покрытый сантиметровым слоем свалявшейся пыли, использованный презерватив с прилипшими к нему черными волосинками, завернутый в розовую салфетку, и др. Когда Миясэ вспоминал свою каморку, в нос ему ударял запах плесени. Этот запах был повсюду вблизи его жилья, и, только выйдя на солнышко, он чувствовал смену воздуха, принюхиваясь к своему телу, хранившему этот запах.
На полу вагона вздрагивают тени редких пассажиров. Глядя на них, Миясэ издает ка-кой-то утробный звук. Вчера ночью, расставшись с Тамаки, он вернулся в свою квартиру, которую снимал в районе Мусаси-Коганеи, и самоудовлетворился. После этого он принялся обдумывать схему рассадки гостей и, плеснув в стакан из бутылки, махнул виски со льдом. У него было такое чувство, что в голове беспорядочно раскачиваются две огромные гири. Когда же в своем движении они описывали крутую дугу, его тянуло на рвоту. Начал вспоминать лица важных гостей, которых необходимо было во что бы то ни стало пригласить. Образы некоторых из них непроизвольно вызывали обильное слюноотделение, отчего Миясэ пришлось несколько раз сглотнуть.
От входной двери редакционного офиса на Такаданобабе слышится визгливый голос Нисикавы. Миясэ, не затягивая галстук, непринужденно входит внутрь помещения, попутно он прихватывает со стеллажа свежий номер газеты.
— Эй, Миясэ, Миясэ!
В голову ударил острый запах чернил. В этот миг ему вспомнились первые дни работы и вечная усталость в пальцах от перелистывания шершавых страниц. Обыденность.
— Ой, какая беда-то случилась, ой, беда-а-а-а!
В поле зрения Миясэ — расстроенные лица сидящих за серым стальным столом его коллег, Найто и Мурой. О трагедии красноречиво говорят опущенные уголки рта Мурой, Найто тупо уставился в одну точку, ведающий распространением Кавабэ озабоченно запихивает газету в бумажный конверт. Миясэ переводит свой взгляд на захваченную со стеллажа газету, машинально выискивая опечатки, и в этот момент слышит:
— Ты что-то всегда опаздываешь. Уже час, как должен быть на работе. В чем дело?!
Это кричит Нисикава, тыча ему в нос черной ручкой.
— …Извините… а в чем, собственно, дело? Что за беда такая? — говорит Миясэ, убедившись, что нет опечаток на полосе, за которую он отвечает.
— Да Ламос этот, ну, собака господина Игараси из Мегуро. Может, оставим все как есть?
Ламос? А, это собака, про которую напечатали некролог с сообщением о месте похорон. Миясэ снова переводит взгляд на Найто, ответственного за эту статью. Тому всего двадцать четыре года, только закончил экономический факультет университета, одет в аккуратный серенький костюмчик, но есть в нем гниль какая-то. Наверное, бабы у него еще нет, вот семя и застоялось, как в глухом пруду. Уставившись в одну точку на столе, Найто пальцами левой руки загибает и разгибает уголки новых гранок.
