Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники - [3]

Услужливый сосед встрепенулся и, подхватив мою сумку, исчез в толкучке возле облепленного пассажирами багажника, а я с возрастающим интересом следила за странной парочкой. Пропустив момент, когда девушка скрылась в сутолоке, я, тем не менее, сразу обнаружила её огненные кудри у самого борта автобуса. Её парня не было рядом, а щёголь стоял позади всех и, вытянув шею, наблюдал за погрузкой. Но вот толпа поредела и я увидела рыжую незнакомку в сопровождении своего телохранителя, помогающего ей надеть серую ветровку на ходу к открытой двери автобуса. А другой парень, тот, который из модников, стоял в стороне с нарочито отрешённым видом и никуда пока не спешил. «Должно быть, едет налегке, — машинально отметила я, — и, наверное, не далеко…»

Вернулся справившийся со своим долгом Владимир Иванович и отвлёк меня от созерцания странной парочки коротким отчётом:

— Я поставил твою сумку после других, у стеночки. Она приметная, не проглядишь среди прочих. Похоже, несмотря на праздник, автобус будет забит битком… — он посмотрел на меня с нескрываемой симпатией и поинтересовался: — А почему ты не поехала поездом? Трястись больше двадцати часов в автобусе очень утомительно…

— Поезд, который будет в Москве утром, ходит через день. Мне обязательно надо быть на работе десятого до полудня, а значит я должна была уехать вчера вечером. Ну и, сами понимаете, бабушка билась со мной за каждый час общения, вот и присоветовала ехать автобусом. Разведала про какой-то сверхскоростной спецрейс, раздобыла для меня местечко. Разве я могла ей отказать? Зато мы ещё полночи проговорили про жизнь. И Никитка с нами заодно толокся до двух часов, еле уложили.

Сосед понятливо улыбнулся:

— Это точно, спорить с твоей бабушкой бесполезно…

Мы ещё поболтали минут пять о несомненных достоинствах бабули и, направив своего персонального «таксиста» домой, я заняла место у окна в середине салона.

Сухопарый водитель начал уже проверять посадочные талоны, когда к автобусу на такси подъехали опаздывающие пассажиры и развели суету у набитых багажников. Горластая бабенция, с габаритами всемирно известной «Родины-матери», и её не менее упитанный спутник зашурудили в багажнике, умащивая свои достойные таких тяжеловесов сумки и препираясь с недовольным пилотом нашего спецрейса. Любуясь на это скандальное шоу, я не заметила, как рядом со мной объявился попутчик:

— У вас свободно?

Повернувшись на голос, я обомлела: тот самый щёголь! И сердце кольнула тревога.

При ближайшем рассмотрении парень оказался не только модным, но и красивым: мужественный овал лица, прямой нос, яркие крупные губы и раскосые чёрные, как ночь, глаза под густыми вразлёт бровями. Уверенный в своей неотразимости он сверкнул улыбкой «а ля Бленд-а-Мед» и с места в карьер представился:

— Меня зовут Ренат, — вальяжно усевшись в кресло, он повернулся ко мне всем корпусом: — А вас как зовут-кличут, прекрасная незнакомка?

«Глупец! — мысленно осадила я попутчика. — Распустил хвост, как павлин! Да будет тебе известно, что ты не в моём вкусе, более того: я терпеть не могу холёных красавчиков! Мне милы серые колючие Ёжики…» — и, я небрежно обронила:

— Зовите меня Тату… Когда я буду бодрствовать…

— Тату?.. — растерянно пробормотал «павлин». — Разве бывают такие имена…

Но я уже откинула сиденье и демонстративно закрыла очи, всем своим видом показывая, что не расположена к общению.

Глаза-то я закрыла, но сон не шёл ко мне, улетучился напрочь. А всё оттого, что разбередила душу разговорами о маме и своей первой, да что там первой — единственной! — любви. Уж так получилась что крахом маминого счастья накрылась и моя любовь. Моя короткая, но огромная, как океан, любовь к Сергею Ерёмину: Серёжику-Ёжику…

…Я училась в технологическом колледже, когда впервые увидела его: стройного широкоплечего, с коротко стриженными под ёжик русыми волосами, сероглазого и улыбчивого сказочного принца… Он подошёл ко мне, взял за руку и сказал:

— Я ищу своего младшего брата, Костика Ерёмина. Он учится на программиста. Ты не поможешь мне его найти?

— Помогу… — пролепетала я, не в силах отвести от него глаз.

Сергей поблагодарил меня и не сдвинулся с места. Так и простояли мы, Бог знает сколько времени, пока к нам не подбежал тонкошеий очкарик и не окликнул его:

— Серёга! Ты меня ждёшь?

— Ага, — ответил «сказочный принц», теребя мою руку, — тебя, братишка. Хочу, чтобы ты познакомил меня с этой девушкой…

Костик изумлённо поправил сползающие с переносицы очки и засмеялся:

— Ты что маленький? Сам знакомься с нашей принцессой Вероникой.

Распирающее меня счастье выплеснулось смехом:

— Вот и познакомились, братишки Ерёмы! Теперь пойдёмте на набережную гулять.

— Уж с этим вы и без меня справитесь! — отказался Костик и испарился.

И мы, конечно, справились. И больше не расставались до самого отъезда Сергея. В армию. Два месяца горячей, неистовой любви. Мы так спешили любить, что даже не познакомились с родителями друг друга. А потом разлука. Думали на два года, а получилось на всю жизнь.

Я ещё не высушила слёзы после прощания со своим Ёжиком, как от нас ушёл отец — к молодой и наглой переводчице. И мама стала сохнуть на глазах. Подруги её успокаивали, трещали что-то про кризис среднего возраста, а бабушка высказалась просто и ясно: кобель! И вдогонку перефразировала известные строки Маяковского: «спустив штаны, сбежал за комсомолом». Мама упорно молчала и отказывалась есть и пить. Она взяла отпуск и никуда не выходила из дому, объяснив, что ей стыдно и что всё вокруг напоминает ей об отце.