Во все имперские. Том 3 - [20]

Зрение у неё было отличным, как и у всех стражниц. Их всех ведь отбирали по здоровью, а кроме того, они следили за собой. Специальная еда, специальные ежедневные тренировки, строго здоровый образ жизни.

Даже в полутьме парка Люда рассмотрела среди деревьев три стройных женских силуэта в облегающих кожаных одеждах, с золотыми повязками на рукавах.

— Попалась, изменница, — звонко произнесла генерал Наката, начальница Любы.

— Нет, я…

— Мы всё слышали, — перебила её Зара.

Третью, все еще молчавшую девушку, вроде бы звали Темуните. Люда её особо не знала, даже ни разу с ней не говорила.

— Вообще мы должны передать тебя Охранке, — сказала генерал Наката, — Но я не собираюсь этого делать. Измена среди нас — мой личный позор. Поэтому расследования не будет. Ты умрёшь. Сейчас. От моей руки.

— Но ведь Павел и правда не тот, за кого себя выдаёт! — взмолилась Люба.

— Хватит болтовни. Убейте её.

Лес озарился разом вспыхнувшей аурой всех четырёх девушек, свет был таким ярким, как будто сюда упала комета.

Зара первой бросилась в атаку. Но Люба ударила по сосне справа от себя, дерево тут же разлетелось на пылающие куски, вокруг Любы закрутились огненные вихри.

Люба не владела огненной магией, просто такова была мощь удара стражницы из Лейб-Гвардии.

Один из кусков сосны ударил Зару в грудь и чуть не разорвал девушку на части. Но Зара перекувырнулась в воздухе, погасила объявшее его на миг от мощного удара пламя своей аурой, а потом снова ринулась в атаку.

С другой стороны на Люду бросилась негритянка Темуните.

На памяти Люды еще не бывало, чтобы стражницы сражались друг с другом, разве что во время учебных боёв.

Девушки двигались стремительно, всё происходило на околосветовых скоростях, видевшие вспышки магии бойцы из ЧВК на своих постах еще не успели среагировать, они еще даже осознать происходящее не успели.

Люда рванула на Темуните и резким ударом пробила её ауру, вместе с кожаным одеянием и грудиной, а потом вырвала из груди сердце негритянки.

Ей было жаль это делать, но выбора не было. Темуните защищала самозванца на троне. А стражницы должны быть верны лишь Багатур-Буланову!

Наката уже была рядом, она ударом ладони, просвистевшей, как пуля, отсекла Люде ухо.

Если бы Люда не уклонилась — она бы лишилась головы.

Зара ударила Люду в спину, и Люду оторвало от земли.

Пролетев метров тридцать, Люда на огромной скорости ударилась о ёлку, дерево разлетелось на куски.

По телу стремительно растеклась резкая боль.

Всё. Позвоночник сломан.

Люда упала вниз с огромной высоты, Наката и Зара уже ждали её под деревом, у Накаты в руках был самурайских меч…

***

— Что значить не будем делить корону? — продолжал рваться Пушкин.

— А всё просто, — объяснил я, — Я не собираюсь делить богатства со слабаками. У меня, например, третий ранг, у Великого Дракона нашей ложи баронессы Головиной — тоже, и у даже у Иясу теперь третий ранг. Так что я допущу к дележке короны только тех, кто пройдёт инициацию.

— Чего? — возмутился Пушкин, — Будешь нас всех мутизить до полусмерти? Да ты же больной ублюдок, Нагибин.

— Это так, — признал я, — Но как я уже сказал, нам не нужны слабаки. Или ты думаешь, что мы поделим корону и разойдёмся, Пушкин?

— Вообще да, — заявил потомок поэта.

— А вот и не угадал. У меня великие планы. Так что проходи инициацию или проваливай. Выбор за тобой. А бояться нечего. Вон, Иясу уже регенерирует.

— Да, я в поряде, — подтвердил эфиоп, он был всё еще весь в крови, но тем не менее поднялся на ноги, — Спасибо, Нагибин.

Оппаньки.

Вот теперь я завоевал доверие последнего не доверявшего мне члена ложи — эфиопа. Всё, как я и планировал. Прощать людей вообще бывает выгодно, что бы ни твердили мамкины мизантропы.

Правда, еще оставалась Головина. Я понимал, что она мне не доверяет и доверять вряд ли в ближайшее время будет. Но тут уж ничего не поделаешь, придётся это терпеть.

Тем более, что я Головиной тоже не доверял. Две сильные личности в одном корыте — это всегда конфликт, что поделать.

— Дуй сюда, Пушкин, — потребовал я, — И руку протяни.

— Вот блин.

Пушкин весь побелел, но послушался. А что ему оставалось? Денег-то охота.

— Молчать, — выдал я Пушкину гейс, — Надоела твоя болтовня про бабло.

Я понимал, что гейс сложный, и что молчать во время боя Пушкину будет трудно.

Но с другой стороны, из логики инциации следовало, что чем жестче гейс, тем скорее инициация закончится. А я уже, если честно, подустал, пока курочил эфиопа. Так что с Пушкиным рассчитывал закончить побыстрее.

Поэтому я полагал, что жесткий гейс в данном случае уместен, тем более что меня уже и правда воротило от болтовни потомка поэта.

Потом последовало двухминутное избиение Пушкина, потомок поэта сражался лучше эфиопа, но мой гейс явно действовал ему на нервы.

К концу поединка Пушкин оказался со сломанной рукой и без половины зубов, но его резко вспыхнувшая черная аура явно свидетельствовала о том, что инициация прошла. Пушкин получил третий ранг.

Покончив с Пушкиным, я взялся за Корень-Зрищина. Ему я дал простой гейс «не ныть», а потом уработал парня в пол секунд за двадцать.

Но инициация не прошла. Возможно дело было в депрессии парня и его шоке от убийства бати. Такие вещи по идее должны были влиять на магию.