Во времена Николая III - [65]

– Фамилия вашего второго дяди на слуху у всех, кто, так или иначе, связан с физикой,– перешёл Михаил к выяснению жизнедеятельности ещё одного члена  семьи.– В энциклопедии упоминается, что он работал в Германии. Как ему там жилось?

– В студенческие годы он сблизился с революционерами, весьма самоуверенными и решительными товарищами. Их посылы о справедливости, равенстве и всеобщем братстве вскружили и одурманили молодые головы. Они вели,  в действительности, к развращению молодежи и подрыву государственности. Государство – это власть, а за власть следует бороться. Исключение, пожалуй, составляют декабристы, сознательно отказавшиеся от почестей и привилегий. Неадекватные действия молодого студента  совпадали с мыслями декабристов,– Сёма задумался. Его раздумье длились не долго.– Наш студент стал участником  массовых беспорядков 1905 года. После первого выступления родственники постарались напомнить ему о его происхождении и о различиях во взглядах сословий на одни и те же предметы. Чтобы сменить обстановку и оградить молодого человека от новых друзей, студента перевели из рижского технического института заканчивать обучение за границей, не взбудораженной еще студенческими волнениями. После окончания университета дядя связал свои последующие устремления с Германией, где проработал, практически, всю жизнь, возглавив компанию, связанную с электричеством. В знак уважения перед Германией его портрет  висит в Берлинском университете. Второй портрет находится на стенде технического университета в Риге.  Германия считает, что сделанное им  открытие  является немецким открытием. Россия же утверждает, что открытие, сделанное русским подданным, принадлежит России. Я бы назвал его открытие международным, поскольку им пользуются во всех странах мира. Великие технические открытия, так же как и гениальные произведения Толстого или Чайковского не имеют национальности и принадлежат всему миру. Когда попросили Эдисона высказаться о новом научном достижении дяди,– опустив голову, тихо рассказывал Семён Михайлович, как бы разговаривая сам с собой и отвечая на личные наболевшие вопросы,– великий изобретатель выразился, что это не открытие, а чепуха. Однако, он первым  в Америке использовал его в  проекте электроснабжения в сети между двумя крупными городами. Так что, слова словами, а дело делом, особенно тогда, когда налицо явное техническое перевооружение.

– Как чувствовал себя ваш дядя в сложные годы Первой мировой войны, когда его ближайший родственник осуществлял знаменитое наступление российских войск на Германию?

– Когда началась Первая мировая война, он переехал в Швейцарию, а после её окончания, оставаясь русским подданным, вновь вернулся в Германию.

    Прежде чем продолжить расспросы о тайнах семьи Сёмы, Михаил решил сделать небольшое отступление и взялся за нож с вилкой.

– Я не слишком назойливо вторгаюсь в секреты вашей семьи?– спросил он.

– Разумеется, я не стану  откровенничать с первым встречным,– дружелюбно улыбнулся Сёма.– Я давно знаком с вами и вы мне нравитесь. Мне нравится и то,  что зовут вас Михаилом, как и моего отца.

    Старинная обстановка комнаты, добротно выполненная и дожившая до наших дней мебель, подтолкнули Михаила перевернуть странички истории толщиной, близкой к столетию, и переместиться к началу двадцатого столетия.

– Как встречали в столице Новый год в начале столетия?– спросил Михаил.– Чего ожидали от двадцатого столетия?

– Девятнадцатый век изобиловал массой открытий. Вспомните новые самолёты, автомобили, цветное кино. В области литературы и искусства творили великие мастера. В начале нового столетия  в Петербурге ожидали, судя по рассказам родителей, нового взлёта творчества и благоденствия. В новогоднюю ночь при иллюминации столицы, стоя у крутящегося фейерверка, друзья поздравляли друг друга и возбуждённо произносили заздравные речи. Последующие события, обрушившиеся в самые первые годы нового столетия, поубавили радушное настроение. Достаточно вспомнить Порт-Артур, Первую мировую войну, призрак революции, бродящий по Европе…

    Сёма задумался и, замолчав, стал перебирать в памяти вехи первых десятилетий двадцатого столетия.

– Особых перемен в настроении людей в начале нового столетия не ощущалось,– вернулся Сёмён Михайлович от размышлений к повествованию.– Никто не собирался делать выводы в изменившейся ситуации. По рассказам мамы, как и десять лет назад, весной в Питере начинались неспешные сборы на предстоящий курортный сезон. Подолгу обсуждалось, кто с кем, и в какой компании поедет отдыхать в Крым или на Кавказ. В то время, в кругах высшего общества, при переезде не пользовались самолётами и скоростными экспрессами, предпочитая апробированные, проверенные веками, кареты. Таких понятий, как акклиматизация, синдром реактивной болезни с сопутствующими головными болями, не отмечалось. Длительные переезды, которые, при желании, легко отнести и к увеселительным поездкам, сближали людей. При прибытии на отдых, разместившись в заранее подготовленных комфортабельных домах, находясь среди друзей в приятной обстановке, летний сезон протекал уютно, весело и, что немало важно, достаточно быстро. Осенью вереница карет неслась в Петербург, чтобы успеть на первые зимние баллы. Каждый новый сезон у молодых барышень, выходящих в свет, был плотно насыщен. Приёмы, баллы и званые обеды, музицирование, верховая езда, свидания с избранниками, посещения тётушек, вежливое выслушивание их наставлений и важных советов, участие в жизни многочисленных родственников занимали свободное время без остатка. Когда мама вышла замуж, вновь образованная семья переехала жить в Севастополь, а отец продолжил  службу морским офицером на военном корабле. Спустя несколько лет после моего появления на свет, моя мама вместе со мной переехала в столицу, куда, через короткое время, перевёлся и папа.