Во мраке Готэма - [54]

— Профессиональная небрежность, — сухо ответил я. — Кость была сломана в одном месте и размозжена в другом, а врач, который мной занимался, неправильно её сопоставил. И не заметил этого, пока не стало поздно. Конечно, это не полностью его вина. На него свалилось столько пациентов…

Мой голос охрип, и я замолчал.

— В любом случае, чего уж сейчас вспоминать. Меня мучают артритные боли, особенно в холодное и сырое время года, и силы в правой руке заметно поубавилось. Но я почти всегда справляюсь.

— Уверена, её можно вылечить. Или, по крайней мере, улучшить функцию.

— Конечно, можно. Хирургически. Но хирургия — это время и деньги, а на выходе — никаких гарантий. Я и так неплохо справляюсь. К счастью, я левша.

Я улыбнулся, пытаясь развеять мрачную атмосферу. Но, похоже, Изабелла интуитивно поняла, что за всем стоит некая более жуткая история, и я готов ей её рассказать.

Её карие глаза встретились с моими:

— Вы получили это ранение на службе?

Кто-то постучал в дверь.

— Что-то вроде того. Думаю, эту историю я расскажу вам в другой раз.

Я поднялся, пересёк комнату и открыл дверь, приглашая Горация Вуда войти.

— Я просто принёс пару записей для профессора Синклера. Думал, что он здесь, с вами, — пояснил Гораций. — Вот мои заметки о том, что я выяснил о политической активности Сары из университетской газеты и от однокурсников, — Гораций колебался. — Может, в таком случае, вы их посмотрите вместо профессора?

— Конечно, прошу вас, — произнёс я.

Со слов миссис Лид, Алистер будет занят сегодня весь вечер, а у меня, напротив, будет куча свободного времени, пока поеду на поезде домой.

Изабелла в очередной раз отказалась от моего предложения проводить её до дома, поэтому я вышел из здания офиса вместе с Горацием. Я решил поддержать разговор, чтобы избежать неловкости.

— Вы домой? — спросил я.

— Пока нет. Я собираюсь на важное собрание, организованное Муниципальной Лигой Собственников, — отрывисто и резко сказал Гораций.

— Кем? — уточнил я.

— Независимой партией, основанной Херстом, — Гораций был поражён, что я этого не вспомнил. — Сегодняшний митинг должен показать, что людей, ждущих реформ и перемен, не сможет запугать машина Таммани.

— С этим расследованием у меня почти не остаётся времени, чтобы следить за новостями о выборах, — примирительно заметил я. — Но я видел заголовки газет в городе. Похоже, все согласны, что голосование во вторник было подтасовано.

Это было правдой. Даже заклятые враги Уильяма Рэндольфа Херста поддерживали его.

Херста, владельца «Нью-Йорк Джорнал», не любили и не уважали его противники. Но даже владельцы таких крупных изданий, как «Уорлд» и более консервативный «Сан» признавали, что у Херста есть основания для официального подсчёта голосов.

— Бесстыдное воровство — вот что это было! — взъярился Гораций. — Вы видели, что со мной во вторник случилось, — он коснулся лиловой шишки на виске. — А для рабочих на окраине всё прошло ещё хуже. Я не верю, что существует хоть один шанс на то, чтобы МакКеллан остался на посту.

Он практически выплюнул эти слова.

Решив перейти на более дружелюбную почву, я предположил:

— А ваша невеста тоже сегодня идёт с вами на митинг? Кажется, Изабелла упоминала, что у вас свадьба следующим летом.

Но я задал неверный вопрос. Гораций разозлился и уязвлено ответил, что его невеста недавно расторгла помолвку.

Я попытался выбрать новую тему для разговора, потому что от предыдущих двух Гораций только сильнее разозлился.

— Как давно вы помогаете Алистеру в его исследованиях? — спросил я.

— Почти семь лет. Я был выпускником в этом университете, а мой научный руководитель по биологии некоторое время сотрудничал с профессором Синклером. Пару лет назад он бросил работу с профессором, но я остался. Эта работа обеспечивает занятие наукой без необходимости преподавания.

Я вспомнил свои институтские годы и мог прекрасно понять, почему Гораций старается избегать учебных аудиторий.

Из-за его неопрятного вида и гнусавого голоса студенты вряд ли станут его уважать, и типичный студент превратит его занятия в кошмар.

— Работа с профессором Синклером — это обучение. Но иногда я узнаю даже больше, чем хотел бы. Знаете, когда профессора полностью поглощает очередной случай, он может забыть о самом важном.

Я подумал, что Алистер легко может забыть о таких простых вещах, как завтрак, поэтому добродушно заметил:

— Хорошо, что у него есть миссис Либ, которая позаботится, чтобы никто не остался голодным.

Я бросил взгляд на Горация и увидел, что тот абсолютно серьёзен.

— Нет, — произнёс он. — Я узнал вещи, которые беспокоят мою совесть и не дают мне спать по ночам.

Я сочувственно кивнул:

— Я понимаю. Узнавая о таких преступниках, как Фромли, можно легко потерять сон.

— Ну, профессор и сам… — Гораций остановился.

Но он разжёг мой интерес сильнее, чем я хотел в том признаваться.

Я подтолкнул его, надеясь услышать больше.

— Уверен, что вы ошибаетесь. Странно думать, что Алистер может заставить кого-то видеть кошмары по ночам.

Я сказал это со смешком и получил эффект, которого добивался: Гораций расстроился, что я не смог его понять.

— Я не об этом. Профессор сам в этом виноват, — он снова зашагал по улице. — Но я не должен слишком много рассказывать. Это не моё дело, и профессор всегда ко мне хорошо относился. Он щедр на рекомендации и обучение, а пару раз помогал мне выбраться из настоящих неприятностей.