Во имя традиции - [5]

Дойдя до первого перекрестка, Стаффи остановился, постоял с минуту, потом стал как-то странно топорщить свои лохмотья, как сова топорщат перья, и упал на тротуар, словно пораженная солнечным ударом лошадь.
When the ambulance came the young surgeon and the driver cursed softly at his weight.	Когда приехала скорая помощь, молодой врач и шофер тихонько выругались, с трудом поднимая грузное тело Стаффи.
There was no smell of whiskey to justify a transfer to the patrol wagon, so Stuffy and his two dinners went to the hospital.	Запаха виски не чувствовалось, оснований отправлять его в полицейский участок не было, и поэтому Стаффи со своими двумя обедами поехал в больницу.
There they stretched him on a bed and began to test him for strange diseases, with the hope of getting a chance at some problem with the bare steel.	Там его положили на койку и начали искать у него какую-нибудь редкую болезнь, которую на нем можно было бы попробовать лечить с помощью хирургического ножа.
And lo! an hour later another ambulance brought the Old Gentleman.	А час спустя другая карета скорой помощи доставила в ту же больницу Старого Джентльмена.
And they laid him on another bed and spoke of appendicitis, for he looked good for the bill.	Его тоже положили на койку, но заговорили всего лишь об аппендиците, так как внешность его внушала надежду на получение соответствующего гонорара.
But pretty soon one of the young doctors met one of the young nurses whose eyes he liked, and stopped to chat with her about the cases.	Но вскоре один из молодых врачей, встретив одну из молодых сестер, глазки которой ему очень нравились, остановился поболтать с нею о поступивших больных.
"That nice old gentleman over there, now," he said, "you wouldn't think that was a case of almost starvation.	- Кто бы мог подумать, - сказал он, - что у этого симпатичного старого джентльмена острое истощение от голода.
Proud old family, I guess.	Это, по-видимому, потомок какого-нибудь старинного, гордого рода.
He told me he hadn't eaten a thing for three days."	Он признался мне, что уже три дня не имел ни крошки во рту.