Во имя Чести и России - [111]

Служба же под началом Паскевича выдвинула его в число доверенных соратников графа. Самоотверженность и мужество Михаила не раз имели случай сполна проявиться, и его неукротимая энергия и находчивость скоро обратили на себя внимание Ивана Федоровича. Случилось это здесь же, под Эриванью, при первой осаде оной армией Паскевича. Находясь в составе блокадного корпуса, Пущин по вечерам тайно ходил в крепость, обрядившись в персидскую одежду. Таким образом он смог снять план укреплений и изучить окрестную местность так, что мог безошибочно судить об осадных работах. План этих работ Михаил категорически не мог понять, но и не смел судить строго, зная репутацию Трузсона, как лучшего инженера. Однако, когда вопрос об ней поставил перед ним сам Паскевич, Пущин ответил прямо, что намеченным планом осады крепости не взять.

– Но, – добавил он, – есть у меня свой план, изученный в два месяца стоянки под Эриванью, и отвечаю, что после восьмидневной осады крепость должна покориться, но только не в это время года, когда половина солдат после ночи, проведенной на работах, отправляется в госпиталь, где скоро не будет места больным. Поэтому, по моему мнению, следует снять осаду и уходить куда-нибудь в горы искать прохлады и отдыхать до осени.

И осада была снята… Чтобы возобновиться теперь, и дать Пущину претворить свой план в жизнь. А прежде успел Михаил еще раз отличиться под Аббас-Абадом. Там батареи, предложенные Пущиным, свободно громили крепость, а орудия, расставленные инженером Литовым не могли стрелять, поскольку неизбежно попали бы по своим. И тогда рассерженный Иван Федорович, отведя Литова в сторону, резко высказал:

– Я мог бы тебя сделать солдатом, но не хочу; а его, – кивнул он на Пущина, – я хотел бы произвести в полковники, но не могу. А вот что я могу: от сего числа не ты у меня начальник инженеров, а он, и все его распоряжения должны исполняться беспрекословно.

Так загорелась звезда Михаила, становящаяся день ото дня ярче. Под Аббас-Абадом им не только было налажено расположение батарей, но и устроен в рекордные сроки плавучий мост через Аракс. Дело это из-за ужасающе быстрого течения и высоких скалистых берегов казалось невозможным. Тем более, что переправить требовалось не только пехоту, но и артиллерию. Но изобретательный Пущин велел свезти бурдюки со всех окрестных духанов, надуть их кузнечными мехами и подвязать под бревна. Эта находка обеспечила русским войскам благополучную переправу…

Теперь настал решающий для Михаила час. Сухощавое лицо его, обожженное солнцем, светилось в предвкушении Дела, умные глаза поблескивали. Пущин проворно двинулся в направлении крепости, столь основательно изученной им. До начала работ необходимо было провести последнюю рекогносцировку. Константин быстро следовал за ним, петляя по окопам, пригибаясь, дабы не попасть под вражеский огонь. Наконец, Михаил остановился и, затаившись в укрытии, начал что-то быстро набрасывать на бумаге.

– Добро будет, если ночь выдастся безлунной, – бормотал он. – Иначе больших потерь не избежать…

В этот момент вражеская пуля просвистела совсем рядом с ним, но Михаил лишь небрежно дернул головой, точно то была назойливая муха.

– Ты точно уверен в успехе? – спросил Константин. – Пули и снаряды здесь частят так, что не приведи Бог!

– Не надо высовываться из траншей, тогда и не попадут…

– Однако же, под таким огнем… И ведь солдатам придется сперва дойти до этого чертова гласиса! Пока тихой сапой идти будут, сколько душ сгинет?

– Зачем же тихой? – прищурился Пущин. – Летучей, Костя, только летучей. Дойдут и будут работать. А боги войны нас прикроют! Такой огонь по городу откроем, что им не до гласиса будет… К утру с Божьей помощью узрят они наше доблестное войско прямо пред собой. А Бог, Костя, нам поможет. Завтра ведь Покров. Так что знатно повоюем!

– Гляди, – Константин толкнул товарища в бок, указав ему на странную фигуру, ползшую к ним со стороны крепости.

– Это еще что? – Михаил убрал бумагу и карандаш. – Перебежчик?

– Или лазутчик… Обожди, – Константин осторожно двинулся вперед и, улучив момент, когда стрельба затихла, ловким броском настиг предполагаемого шпиона и, по-медвежьи обхватив его, увлек за собой в укрытие. И вовремя – совсем рядом разорвалось неприятельское ядро, чудом не ранив Константина и его пленника.

– Ай-ай-ай, не убивайте! – закричал тот. – Я не персиянин, нет! У меня важное донесение!

– Сперва скажи, кто ты, – сурово потребовал Константин, уже убедившись, что пленник безоружен, и ослабив хватку.

– Мое имя Мигран, и я должен видеть полковника Стратонова!

Константин отпустил пленного армянина, и тот, наконец, обратился к нему лицом.

– А для чего тебе нужно видеть непременно полковника? – спросил Пущин.

– Тот, кто послал меня, велел мне говорить именно с ним.

– Кто тебя послал?

– Это я могу открыть лишь самому полковнику Стратонову. Мое поручение очень важное и срочное! Очень! – армянин быстро переводил глаза с одного солдата на другого, точно боясь, что они не понимают его.

– Ладно, – пожал плечами Константин, взглянув на Михаила, – делать нечего – надо отвести его к Юрию. Хотя он мне и не нравится…