Во главе действующего флота - [9]
И. Ф. Лихачев
Автора не смущало то обстоятельство, что подобных органов управления не существовало ни в одном флоте. «Ничто не мешает нам сделать первый шаг и показать пример хорошего порядка и устройства. Нужно только небольшое усилие патриотизма и веры в самих себя, в собственный разум и здравый смысл», — писал И. Ф. Лихачев[85].
Однако идея создания Морского генерального штаба встретила весьма прохладный прием со стороны руководства морведа. Так, управляющий Морским министерством адмирал И. А. Шестаков полагал достаточным расширение функций военно-морского ученого отделения и с некоторым скепсисом отнесся к проекту И. Ф. Лихачева и особенно к претензии последнего на пост начальника нового штаба. В блокировании данной инициативы сыграло свою роль и отсутствие вплоть до конца 1880-х годов сколь-нибудь заметных приращений в корабельном составе флота. Кроме того, в условиях кампании по минимизации расходов, которой ознаменовались первые годы царствования Александра III, появление нового структурного подразделения центрального аппарата Морского министерства выглядело явно неуместным.
Очевидно, что при правильной постановке работы военно-морского ученого отделения его структура и штат были достаточны для выполнения функций «генерального штаба флота» в 1880 — начале 1890 гг., когда морские силы были немногочисленны, и при военном конфликте с первоклассной морской державой России пришлось бы ограничиться обороной отдельных пунктов побережья и развертыванием крейсеров на океанские коммуникации неприятеля. К концу же XIX столетия Российский флот вышел на третье место в мире по количеству боевых кораблей основных классов, и Россия, таким образом, впервые в своей истории вошла в число ведущих морских держав мира. Тем не менее, первая попытка создания полноценного органа стратегического управления флотом была предпринята только осенью 1902 г.
В отчете о военно-морской стратегической игре, проведенной в Николаевской морской академии, посредниками был сформулирован тезис о необходимости заблаговременной разработки плана применения флота. В ноябре 1902 г. в развитие этой идеи помощник начальника Главного морского штаба контр-адмирал А. А. Вирениус представил управляющему Морским министерством адмиралу П. П. Тыртову доклад об учреждении в составе штаба особого оперативного отделения. Сложившаяся к этому времени ситуация была охарактеризована А. А. Вирениусом весьма недвусмысленно: «У нас разработка планов войны наказом по управлению Морским министерством вменена в обязанность военно-морскому ученому отделу, но до сего времени таковые работы в отделе не производились»[86].
Подробное основание и программа деятельности проектируемого отделения, основной задачей которого предполагалось «выработка планов войны», были разработаны лейтенантом А. Н. Щегловым, который, в частности, писал: «Отсутствие плана войны должно иметь те же последствия, как и отсутствие боевого расписания корабля»[87]. Обратившись к опыту «сухопутной» стратегии, получившей на рубеже XIX и XX веков значительное развитие[88], А. Н. Щеглов обосновал понятия «оперативного плана», «плана сосредоточения», а также мобилизационных плана и расписания[89].
Однако П. П. Тыртов согласился лишь на временное усиление с 1 (14) января 1903 г. существовавшего военно-морского ученого отделения двумя штаб-офицерами для выполнения предложенной программы. Проекты же создания оперативного отделения Главного морского штаба и соответствующих отделений в портах, за которые, в частности, ратовал главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал С. О. Макаров, обсуждались в министерстве почти год[90].
Неоднократно высказывавшиеся предложения о создании дееспособного органа стратегического управления получили практическую реализацию только после начала военных действий на Дальнем Востоке — 2 (15) февраля 1904 г. Николай II утвердил постановление Государственного совета об учреждении стратегической части военно-морского ученого отделения штатной численностью 12 офицеров и оперативных отделений при штабах трех главных портов (Кронштадт, Севастополь и Порт-Артур) со штатом из трех офицеров каждое. Высочайшим приказом от 16 (29) февраля заведующим стратегической частью был назначен капитан 1 ранга Л. А. Брусилов[91]. Однако эти запоздалые и паллиативные меры не смогли обеспечить должного качества подготовки флота и управления его силами в военное время. Достаточно сказать, что «план сосредоточения» флота был в общих чертах намечен оперативным отделением только для Балтийского театра. С началом же войны с Японией, особенно с откомандированием от штаба в августе 1904 г. Л. А. Брусилова (должность оставалась вакантной в течение полутора лет), деятельность этого штабного подразделения и вовсе сошла на нет. Представляется очевидным, что это стало одной из важнейших причин катастрофы на Дальнем Востоке
В монографии на основе современных достижений отечественной и зарубежной военно-исторической науки и с привлечением широкой источниковой базы (в том числе документов, впервые вводимых в научный оборот) исследован комплекс проблем, связанных с действиями отечественного военно-морского флота на неприятельских коммуникациях в годы Первой мировой войны. Автором проанализированы эволюция предвоенных планов применения Российского флота, развитие форм и способов действий его сил на сообщениях противника, выявлены результаты нарушения экономических и воинских перевозок Германии и ее союзников, влияние «блокадных» действий Балтийского и Черноморского флотов на ход и исход крупнейшего военного конфликта первой трети XX века. Предназначена для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся историей флота и военно-морского искусства.
16 (29) октября 1914 г. Германия руками контр-адмирала Вильгельма Сушона, занявшего пост командующего флотом султана Мехмеда V, втянула Турцию в мировую войну, в результате которой многовековая империя османов исчезла с политической карты мира. События трех месяцев, которые разделили открытие военных действий в Европе и начало войны между Турцией и державами Антанты, и являются предметом настоящего исследования.В работе предпринята попытка воссоздать целостную картину событий, непосредственно предшествовавших началу военных действий в Черном море, и нападения германо-турецкого флота на российские порты, вовлекшего Турцию в Первую мировую войну.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.