Внутренняя война - [37]
За аперитивом Кристоф поднимает бокал шампанского и по-заговорщицки подмигивает своей Полине:
— За предложения, от которых невозможно отказаться!
Алексис с опаской смотрит на отца.
— Вот наш подарок, — продолжает Кристоф. — Мы с Полиной собираемся расширить семейное дело. Нам понадобится офис-менеджер: подключаем новые планы ипотечного кредитования, — и мы подумали, что ты мог бы работать с нами.
— Для начала, если хочешь, удаленно, — подхватывает Полина. — Но с настоящей зарплатой.
— Пора двигаться вперед. Чувствуешь ты себя лучше, а глаз все равно пропал, согласен? Сидеть взаперти, у матери в квартире, — это значит попусту терзать себя, — скажи, сынишка? — О, как Алексис ненавидит это слово в его устах! — Пятнадцать месяцев хандры, по-моему, многовато. Жуткое несчастье, согласен, все планы насмарку, но ты же мужик, блин! Ты же можешь собраться, — иначе б не продержался в этой школе для зубрилок! Так что лови шанс, сынишка. Ты, конечно, планировал другое, но освоишься, и все будет ОК.
Алексис в тупике: что это — желание помочь ему или желание отыграться, доказать бывшей жене, что он не вышел из игры? В реальности намерения у Кристофа самые добрые. Рождение второго мальчика напомнило ему про долг и отцовские обязанности. Он хочет показать Полине, что будет надежным отцом, — и убедить в этом себя. Ни разу, однако, он не задал себе правильные вопросы. Он не пытался понять, что у Алексиса на сердце. Он спросил его, как поживает Эми (и с изумлением узнал о существовании Пакса), но про ее внутренний настрой, желания, неудачи, обиды — не сказал ни слова.
Кристоф приписывает сыну свой собственный взгляд на происходящее. Он не хочет замечать, как многое их разделяет. Он ведет себя так, будто прошлое можно сбросить со счетов.
— Спасибо, папа. Только недвижимость меня не увлекает.
— Надо же. А что ж тебя увлекает? — заводится Кристоф. — Я, знаешь ли, не привык ходить вокруг да около. Говорю как есть. Это будущее, сынишка. Профессия. Независимая взрослая жизнь. Ты должен сам понимать — в твоем случае полагается и пособие по инвалидности, и льготный трудовой договор, и налоговые вычеты потенциальному работодателю; ты и сам должен получать кругленькую сумму, и это естественно, тебе еще как досталось! Зато увечье дает тебе определенные права и преимущества. Приоритет при найме на работу, доплата, инвалидное место на парковке, льготный проезд.
— Я попробую летом сдать на вождение мотоцикла.
Кристоф оборачивается к Полине и качает головой, словно извиняясь перед ней за такое беспочвенное прожектерство.
— Вождение мотоцикла? Ты думаешь, в твоем положении это разумно?
Алексис ошарашен. Он чего-то захотел, составил себе временной график, назначил срок, — для него это большой прогресс. Он надеялся, отец обрадуется и одобрит. «Отец вообще ничего не понимает», — думает он. И вдруг у него ощутимо и четко всплывает в памяти, как он держался руками за Пакса, сидя на заднем сиденье «Хонды».
— Ну, еще многое может измениться. Вдруг я передумаю.
— Что ж, будем надеяться. И поразмысли о нашем предложении!
Праздничный ужин с устрицами и запеченной утиной печенью, к которой Алексис едва прикоснулся, длится недолго. Все устали: младший братик обычно поднимает весь дом на рассвете, и назавтра их ждет еще один прием, еще один праздничный сюрприз. В эту ночь Алексис спит плохо. Матрас удобный, Полина постелила ему симпатичное постельное белье — серенькое, из мягкого хлопка, дала большое пушистое банное полотенце, но Алексис замечает лишь убранство комнаты — два шкафа с коллекцией завоеванных отцом теннисных кубков (и кубков по гольфу, это что-то новое), картонные папки с названиями коттеджных поселков, которые он застраивает («Вязы», «Дубки», «Тополя»), — и представляет себе договор о продаже участка с обременением в виде обязанности посадить у входа в дом два тополя (для оправдания имени поселка), семейные снимки на фоне фермы и бордюрчик из голубых гортензий — Полина, Кристоф, младший брат: это не его семья.
От сумеречных размышлений его пробуждают пронзительные крики младенца: уже почти полдень. Суставы болят, угнетенное состояние не проходит даже после серии глубоких выдохов и вдохов. Скорей бы закончился день, — ему не терпится вернуться к себе, к своему компьютеру, клавиатуре и наушникам. Он поспешно одевается, выходит в кухню, где суетится Полина, следя за запекающейся цесаркой. Он не проходит через обеденный зал, иначе заметил бы, что на уже накрытом столе стоит один дополнительный прибор.
— А где папа?
— Пошел в магазин, вернется с минуты на минуту со свежим хлебом и тортом. Налей себе кофе, я пока поменяю твоему братику подгузник и одену его: ты знаешь, он обожает сидеть со всеми за взрослым столом.
Слова звучат легко и непринужденно. Она отлично скрывает свое недовольство. У них с Кристофом был долгий разговор, они спорили насчет этого обеда. В конце концов она сдалась — он отец, ему видней, она все-таки мало знает мальчика.
Алексис садится в гостиной. Там включен телевизор, идет какой-то документальный фильм, который он не смотрит. Он залпом выпивает свой кофе. Входная дверь открывается в тот момент, когда он ставит чашку, — и появляется незнакомый мужчина с бородой. На нем черное худи, капюшон поднят на голову, в руке бутылка вина.
Герои новой книги Валери Тонг Куонг переживают не лучшие времена. Учительница Мариэтта разочаровалась в своем муже, а дети в классе откровенно над ней издеваются. Секретарша Милли мучается от одиночества и чувствует себя ненужной. Верзила мистер Майк, бывший военный, дезертировал из армии и стал бродягой. Нужно, чтобы кто-то вытянул их из трясины неудач и неприятностей. И — чудо! — в их жизни появляется господин Жан, владелец необычной «Мастерской чудес». Его работа — помогать тем, кто отчаялся. Кто он? Волшебник? Чудак-альтруист? И да, и нет.
Две девушки стоят на мосту в ожидании поезда. Вот он приближается, еще, еще… Пора! Алиса прыгает – туда, в бездну. А Мина… Мина не смогла совершить этот страшный прыжок. Потому что решила жить.Эта книга о том, как важно, оказавшись на дне пропасти, не остаться там, а вытолкнуть себя наверх. И еще о том, что, когда появляется человек, который тебя понимает, отчаяние можно стереть, словно ненужные буквы, написанные мелом на доске.
Если из карточного домика вытащить одну карту, все сооружение немедленно рассыплется.Налаженная и благополучная жизнь семьи Селесты и Лино разрушилась подобно карточному домику, когда случилось несчастье – их сын Мило упал, катаясь на велосипеде, его жизнь оказалась под угрозой. И тут же на поверхность выплыли десятилетиями скрываемые страшные семейные тайны, а главное – выяснилось, что благополучие семьи было лишь внешним. У всех – и у родителей Мило, и у его бабушки, и у тети, младшей сестры Селесты, – накопилось множество претензий и обид друг к другу.Простить трудно.
Что может объединить мать-одиночку, работающую секретаршей и больше всего на свете боящуюся, что ее уволят; известного продюсера, который надеется, что женитьба на капризной красавице позволит ему начать жизнь с чистого листа; немолодого архитектора, которому накануне врач сообщил о смертельном диагнозе; девушку-юриста, которая считает, что черный цвет кожи помешает ей сделать карьеру? Конечно, в обычной жизни у них вряд ли может быть что-то общее. Но судьба, известная баловница и причудница, перетасовала карты и заставила их встретиться в парижском госпитале и каждому из них подарила шанс на счастье.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.