Внутренняя война - [36]

Шрифт
Интервал

By the laws of attraction,
And the rules of the game,
There’s a chemical reaction,
Between pleasure and pain…

Алексис подхватывает припев:

Use imagination
As a destination
Use imagination
As a destination
And come closer,
Forever.[8]

И оба обрывают песню, как по звуку общего метронома, — одинаково удивленные внезапно сложившимся дуэтом. Justice! До нее вдруг доходит, что название группы, может, и не очень соответствует ситуации, но слова — в самую точку.

Эми и Пакс застыли на пороге комнаты — она с тарелкой пирожных, он с чайным подносом и бутылкой газировки — и боятся дышать.

— Мой любимый отрывок, — бросает Алексис. — Похоже, нам нравится одно и то же.

— Сейчас проверим, — говорит она и достает из сумки мобильник.

Она протягивает ему один наушник и включает музыку.

Лицо Алексиса разглаживается. Конечно, он понимает, что дома сидеть спокойней, чем верхом на «Хонде» под пристальным взглядом незнакомого человека, — и квартира безопасная, и квартал изолирован, как остров… Но вот это теперешнее ощущение, что он на своем месте, что он там, где надо, — его он забыл, — а может, даже никогда не знал. Палец выстукивает ритм на подлокотнике дивана.

— Ну, теперь твоя очередь, — подначивает Кассандра. — Ты же ведь сочиняешь? Не дашь послушать?

Он пишет музыку, да. Без какой-либо цели и ожиданий. Музыка для него как убежище или как храм. На ее жертвеннике сгорает гнев, отчаяние, навязчивые видения. Там он отрывается от земли, там он летает — и до сегодняшнего дня не собирался впускать туда посторонних.

Однако тут он кивает в ответ, встает и отводит Кассандру в свою комнату. Она пытается освоиться в его мире: вкус темноты, Макконахи и плакат «Dare to live», рэйбаны с темными стеклами возле кровати, джинсы и майки, кучей брошенные на пол, проигрыватель, стеллажи с винилом, компьютер, клавиатура. Она инстинктивно ищет оставшиеся где-нибудь на столе тетрадки с конспектами, учебник, ежедневник, расписание или калькулятор… но от былого студента не осталось и следа, и эта мысль болезненно отрезвляет ее, возвращает к мысли о слепой жестокости судьбы и к мысли о своей комнате, где есть и стопки журналов, и конспекты лекций, где на стенке прикноплено расписание и где остался недописанный черновик заявки на получение МБА за границей.

Она знакома с Алексисом едва лишь час, а ей уже хочется по-сестрински обнять его за плечи.

Алексис подвигает ей кресло.

— Садись.

Он выставляет какие-то параметры и нажимает на клавишу Play. Кассандра готовится преувеличить свой энтузиазм или слегка покривить душой. Но в принципе ей должно понравиться: она хочет проявить к нему интерес, высоко оценить его работу, подтвердить, что он — существует. Она ждет, что сейчас услышит некий набор из переработанных цитат и отсылок, не исключено, что слегка депрессивный, но она сумеет найти светлые стороны. Но вместо этого возникает и растет какой-то совсем необычный звук, очень плотный и яркий, вступает басовая тема, которая сразу утягивает и словно заряжает воздух. Она удивленно таращит глаза. Да откуда он взялся, этот парень? Откуда возникли эти ритмы, неожиданные повороты, проигрыши и какие-то нереальные хоровые вставки?

Она снимает наушники, и теперь у нее совершенно другое лицо.

— Как можно это держать при себе, никому не показывать! Это так классно! Музыка должна идти к людям. Хочешь, я этим займусь?

Алексис застигнут врасплох. Он никогда не пытался оценить свою работу, не думал «это получилось здорово, а это не годится». Музыка — это жизненная сила, поток; музыка идет сквозь него, питает и держит, как воздух или кровь.

— Ты — талант, — повторяет она. — От этого трека даже мертвые пустятся в пляс!

Она из тех людей, что не отстанут. Это ее козырь: Кассандра не знает тормозов. Ей плевать, что может ничего не выйти, главное — попробовать.

— Только я не хочу никого видеть, — сдается Алексис. — Вообще никого.

— Это и не понадобится.


Вернувшись в Париж, она посылает трек одному из друзей, системному администратору одного из больших музыкальных каналов на YouTube, у которого есть свой аккаунт на SoundCloud.

За первую неделю трек набирает 100 000 просмотров.

За вторую подбирается к 180 000.

Наступает рождественское затишье.

Веселое Рождество

В этом году Алексис приглашен встречать Рождество к отцу, — надо идти. Они виделись всего шесть-семь раз за год, и после каждого посещения сына Кристоф уходил, сердясь на то, как мало интересуется Алексис своим младшим братиком (только смотрит на фотографии и не говорит ни слова, а ведь Бог видит, какой чудесный малыш, забавный такой, непоседа!). На этот раз все будет по-другому: Алексис приедет к ним, он будет на его территории. Кристоф убрал свой домашний кабинет и поставил там кровать, чтобы у старшего сына был свой уголок. Он убедится, какая у него дружная, открытая семья, тут не медитируют над струйкой благовоний, и дом не похож на молчаливый, гнетущий мавзолей. Здесь люди живут весело, есть елка с разноцветными шарами и золотыми гирляндами, на окнах нарисован иней, висят огромные вязаные красно-белые носки (средства от их продажи идут на благотворительность) и под ногами толстый, уютный бежевый ковер.


Еще от автора Валери Тонг Куонг
Мастерская чудес

Герои новой книги Валери Тонг Куонг переживают не лучшие времена. Учительница Мариэтта разочаровалась в своем муже, а дети в классе откровенно над ней издеваются. Секретарша Милли мучается от одиночества и чувствует себя ненужной. Верзила мистер Майк, бывший военный, дезертировал из армии и стал бродягой. Нужно, чтобы кто-то вытянул их из трясины неудач и неприятностей. И — чудо! — в их жизни появляется господин Жан, владелец необычной «Мастерской чудес». Его работа — помогать тем, кто отчаялся. Кто он? Волшебник? Чудак-альтруист? И да, и нет.


Волшебная книга судьбы

Две девушки стоят на мосту в ожидании поезда. Вот он приближается, еще, еще… Пора! Алиса прыгает – туда, в бездну. А Мина… Мина не смогла совершить этот страшный прыжок. Потому что решила жить.Эта книга о том, как важно, оказавшись на дне пропасти, не остаться там, а вытолкнуть себя наверх. И еще о том, что, когда появляется человек, который тебя понимает, отчаяние можно стереть, словно ненужные буквы, написанные мелом на доске.


Простишь – не простишь

Если из карточного домика вытащить одну карту, все сооружение немедленно рассыплется.Налаженная и благополучная жизнь семьи Селесты и Лино разрушилась подобно карточному домику, когда случилось несчастье – их сын Мило упал, катаясь на велосипеде, его жизнь оказалась под угрозой. И тут же на поверхность выплыли десятилетиями скрываемые страшные семейные тайны, а главное – выяснилось, что благополучие семьи было лишь внешним. У всех – и у родителей Мило, и у его бабушки, и у тети, младшей сестры Селесты, – накопилось множество претензий и обид друг к другу.Простить трудно.


Провидение

Что может объединить мать-одиночку, работающую секретаршей и больше всего на свете боящуюся, что ее уволят; известного продюсера, который надеется, что женитьба на капризной красавице позволит ему начать жизнь с чистого листа; немолодого архитектора, которому накануне врач сообщил о смертельном диагнозе; девушку-юриста, которая считает, что черный цвет кожи помешает ей сделать карьеру? Конечно, в обычной жизни у них вряд ли может быть что-то общее. Но судьба, известная баловница и причудница, перетасовала карты и заставила их встретиться в парижском госпитале и каждому из них подарила шанс на счастье.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.