Внутренняя война - [39]

Шрифт
Интервал

Она угадала очень точно. Алексис обретает в музыке такую мощную свободу, о которой он и не подозревал. Он перенес в нее свое пылающее тело, лихорадочно стучащее сердце, сбивающееся дыхание, перевернутый мир, туманные блуждания разума, неотступный страх и опиумное блаженство. Вот откуда идут эти мелодии, дыхание, раскаленные ритмические пассажи. Алексис надевает наушники — и укрощает свой ад.

— Это потрясающе, Кассандра. Но он только начал выходить из дома, а тут — записи, концерты, гастроли?

— Папа, надо верить в лучшее. Он так быстро движется вперед! И все благодаря тебе!

— Мне?

— Папа, мотоцикл! Он восстановил контакт с внешним миром, и это только начало. И успокойся, о гастролях пока нет речи. Это дальняя перспектива. И вот это — самое главное! Иметь перспективу, цель. Кто, как не ты, понимает, насколько это важно, правда? Вспомни о Свеберге!

Пакс обращает к ней лицо с грустной улыбкой.

— Кассандра, не будет ни Свеберга, ни фильма. Он вырезал мою роль при монтаже.

— Ох, папа…

— Теперь это не имеет значения. Подобное случалось и с большими актерами, правда?

— Год назад ты говорил о фильме, словно это вопрос жизни и смерти.

Когда две или три недели назад Пакс выслушивал неловкие объяснения Гаспара, он думал не о своей карьере, а об Алексисе. О пламенных мечтах и о железобетонной реальности. Расстроился ли он? Немного. Меньше, чем предполагал. Он все думал, как воспринимать свое удаление из фильма, — была ли это заслуженная кара или дурацкая трата сил.

На следующий день, в воскресенье, он встретился с мальчиком, и они поехали кататься на мотоцикле. И несбывшиеся мечты унесло прочь, развеяло по ледяному асфальту.

«Бывает, что какие-то события меняют наши приоритеты. Кстати, ты сказала Алексису про этот договор?

— Я послала мейл, но он не ответил. Наверно, празднует Рождество с родственниками.

— Позвоню-ка я Эми, — отвечает Пакс, активируя телефон. — Вот она обрадуется.

На разблокированном экране телефона шесть пропущенных звонков и одно сообщение на автоответчике.

— Похоже, она уже в курсе, — улыбается Пакс и включает прослушивание аудиосообщения. И тут же лицо его мрачнеет.

«Ты мне нужен, Пакс. Ты мне очень нужен».

Волна

Никогда раньше Эми Шимизу не произносила этих слов. И даже теряя почву под ногами, никогда не рассчитывала на постороннюю помощь. К тому же к Ланглуа она обратилась не по собственной инициативе, а потому что таковы были рекомендации больницы, и она не доверила ему ничего важного. Эми очень рано научилась строить вокруг себя оборонительные валы и с горечью сознавала, что родители, друзья или когда-то давно Кристоф любят ее, но не понимают. До этого дня прошедшие годы только подтверждали ее правоту, но пришло цунами, и остановить его не сможет даже морфий. Гигантская волна сбивает ее с ног, она сейчас поглотит и ее, и сына, — и тут она думает о Паксе.

Вспоминает все, что он уже сделал для них. Ослепительную силу их любви. Он нужен ей — или ее утащит волной.

— Конечно, я сделаю все, я с тобой, я всегда буду рядом, — успокаивает он ее по телефону.

— Я еду к тебе, — отвечает она.

Она подсовывает записку под дверь Алексиса, чтобы предупредить, что уходит на несколько часов, и бежит в гараж за старой машиной: сегодня немыслимо дожидаться пригородной электрички. Пакс просит Кассандру оставить его, ничего не объясняет, но дочь поняла, что он чем-то озабочен, и деликатно исчезает.

Он ждет, минуты тянутся веками.

Вот наконец и Эми. Она бросается к нему на грудь. Они стоят обнявшись, без единого слова, она полна тоски и душевной смуты, он волнуется за нее. Потом рождаются фразы и выплескиваются наружу, описывая приступ ярости у Алексиса, его непонятный взгляд, когда он снова заперся в своей комнате: они отброшены назад, а Эми думала, что наконец-то стали выкарабкиваться. Какая глупость: разве она не знает, что из капкана неопределенности невозможно освободиться?

Вот оно, их настоящее проклятие. Невозможно узнать правду. Вот что их убивает: знать, что правда есть, и не иметь возможность к ней пробиться.

— Я твердо верил, что ему становится лучше, — шепчет потрясенный Пакс. — Все указывало на положительную динамику, он собирался сдавать на права! А музыка! Твой сын необыкновенно одаренный человек, Эми. Кассандра только что мне сказала, что его поддерживает крупная фирма звукозаписи.

— Все это чудовищный самообман. Алексис никогда не излечится, и мне тоже не станет легче. Вот что я сегодня поняла. Мой сын так и будет жить с этой дикой, варварской, неконтролируемой яростью в душе, со слепым страхом к другому человеку и ощущать гнетущую угрозу, где бы он ни находился.

Пакс прижимает ее к груди. Нежное тело Эми словно все состоит из слез.

— Вы с ним справитесь, Эми. Время лечит все раны.

— Это… Это все сказки, — возражает она. — Иногда кажется, что ты прочно стоишь на ногах, и вдруг все катится в тартарары. Я лечу вниз, Пакс. Мне не хватило запаса устойчивости, и мой сын сломлен навсегда. И знаешь, что хуже всего? Что его мучитель, возможно, уже задержан. Еще бы каплю везения — и все бы пошло по-другому. Алексис зажил бы спокойно.

— О чем ты?


Еще от автора Валери Тонг Куонг
Мастерская чудес

Герои новой книги Валери Тонг Куонг переживают не лучшие времена. Учительница Мариэтта разочаровалась в своем муже, а дети в классе откровенно над ней издеваются. Секретарша Милли мучается от одиночества и чувствует себя ненужной. Верзила мистер Майк, бывший военный, дезертировал из армии и стал бродягой. Нужно, чтобы кто-то вытянул их из трясины неудач и неприятностей. И — чудо! — в их жизни появляется господин Жан, владелец необычной «Мастерской чудес». Его работа — помогать тем, кто отчаялся. Кто он? Волшебник? Чудак-альтруист? И да, и нет.


Волшебная книга судьбы

Две девушки стоят на мосту в ожидании поезда. Вот он приближается, еще, еще… Пора! Алиса прыгает – туда, в бездну. А Мина… Мина не смогла совершить этот страшный прыжок. Потому что решила жить.Эта книга о том, как важно, оказавшись на дне пропасти, не остаться там, а вытолкнуть себя наверх. И еще о том, что, когда появляется человек, который тебя понимает, отчаяние можно стереть, словно ненужные буквы, написанные мелом на доске.


Простишь – не простишь

Если из карточного домика вытащить одну карту, все сооружение немедленно рассыплется.Налаженная и благополучная жизнь семьи Селесты и Лино разрушилась подобно карточному домику, когда случилось несчастье – их сын Мило упал, катаясь на велосипеде, его жизнь оказалась под угрозой. И тут же на поверхность выплыли десятилетиями скрываемые страшные семейные тайны, а главное – выяснилось, что благополучие семьи было лишь внешним. У всех – и у родителей Мило, и у его бабушки, и у тети, младшей сестры Селесты, – накопилось множество претензий и обид друг к другу.Простить трудно.


Провидение

Что может объединить мать-одиночку, работающую секретаршей и больше всего на свете боящуюся, что ее уволят; известного продюсера, который надеется, что женитьба на капризной красавице позволит ему начать жизнь с чистого листа; немолодого архитектора, которому накануне врач сообщил о смертельном диагнозе; девушку-юриста, которая считает, что черный цвет кожи помешает ей сделать карьеру? Конечно, в обычной жизни у них вряд ли может быть что-то общее. Но судьба, известная баловница и причудница, перетасовала карты и заставила их встретиться в парижском госпитале и каждому из них подарила шанс на счастье.


Рекомендуем почитать
Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».