Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории - [55]
В ходе поисков людям Ролстона попадаются мемуары опекуна, воспитывавшего Кейна с детства. Из них становится известно, что мать Кейна передала сына состоятельному опекуну, Тэтчеру, против воли его отца. Она верила, что поступает правильно, поскольку отец избивал мальчика. Но отец Чарльза думал, что это он поступает правильно, поскольку его внутренний рассказчик, героизировавший его действия, настаивал, что побои идут мальчику на пользу. Несмотря на телесные наказания, юный Чарльз в сущности был счастлив. Он показан полным жизни, радостно играющим в войнушку в снегу. Когда Тэтчер хочет его увести, Кейн ударяет его санками.
Финальные кадры фильма заполняют информационные пробелы, возникшие в начале истории. Мы обнаруживаем, что слово «rosebud» было написано на тех самых санках. Заснеженный стеклянный шар, выроненный и разбитый Кейном в момент смерти, хранил в себе дом, напоминавший дом его родителей. Будучи оторванным от этого дома, он прожил свою жизнь, пытаясь заполнить образовавшуюся пустоту любовью публики и всеми материальными ценностями, которые только мог купить. Но пробоина была слишком велика. Именно в момент инцидента с санками его модели повредились, что в свою очередь привело к моменту зажигания истории и развитию сюжета. Это открытие дает ответ на фундаментальный главный вопрос драматургии: кто же он такой? В результате зрители растроганы и довольны, а их любопытство – утолено.
Подобные примеры демонстрируют, насколько свободно писатели играют с первичными травмами. Они могут поддразнивать нас намеками на них, вызывать с их помощью наше сочувствие и даже подчинять погоне за ними всё развитие сюжета. Из опыта преподавания этих принципов могу заключить, что рассказчику важно отчетливо и заранее понимать, что произошло с основными персонажами и в какой именно момент. Обобщения не работают: расплывчатые объяснения из серии «их недостаточно любили родители» могут привести только к появлению расплывчатых персонажей.
В жизни, разумеется, подобные первичные травмы зачастую являются результатом многократно повторяющихся жестоких эпизодов, разъедающих личность человека на протяжении долгих месяцев или даже лет. Многое здесь зависит от генетики. Как хорошо было известно Шекспиру, становление наших личностей редко происходит в одно определяющее мгновение. Однако, если писатель намеревается сотворить на страницах своей книги выдающегося персонажа, сначала ему предстоит наглядно воспроизвести его в своем собственном сознании, а значит, четко описать его. Писатель должен уметь «видеть», как его персонаж поведет себя в трудной ситуации и попытается совладать с драматическим напряжением. Помочь с этим может привязка первичных травм к какому-либо фактическому событию – как это сделали авторы «Гражданина Кейна», – пусть даже это событие присутствует в произведении лишь намеком или полностью исключено из окончательного текста.
Для этого нужно тщательно вообразить себе произошедшее, а затем определиться, к какому искажению оно приведет – картины мира или представлений персонажа о самом себе. Как только писатель поймет, как и когда произошел этот инцидент и что за ложное представление он породил, персонажа будет гораздо проще себе представить. Совершенная им в этот момент ошибка помогает не только охарактеризовать самого героя, но и предопределить его жизненный путь. Ошибка дворецкого из романа Исигуро главным образом была связана с эмоциональной сдержанностью. Из этой крупицы выросла вся его жизнь, а вместе с тем и рассказывающий о ней роман.
В историях первичные травмы чаще всего происходят в юности, поскольку именно в первые два десятилетия жизни мы накапливаем формирующий нас опыт. В это время выстраиваются наши модели реальности. (Если вам захочется вообразить, насколько чудаковато и бешено вел бы себя человек с еще не выстроенными нейронными моделями реальности, просто представьте себе четырехлетнего ребенка.) (Или четырнадцатилетнего.) Проживаемая нами во взрослом возрасте галлюцинация реальности выстраивается на основе нашего прошлого. В какой-то степени мы видим, ощущаем и интерпретируем мир сквозь призму наших травм.
Травмы мы можем получить раньше, чем научимся говорить. Поскольку люди жаждут контроля, младенцы с непредсказуемыми родителями[276] растут в постоянном нервозном состоянии повышенной боевой готовности. Их тревога влияет на формирование ключевых понятий о других людях, отчего в будущем могут возникнуть проблемы социального свойства. Даже нехватка ласковых прикосновений в раннем возрасте способна отравлять нас всю последующую жизнь. В нашем теле присутствует отдельная сеть рецепторов прикосновения[277], особо сильно реагирующих на поглаживания. По мнению нейробиолога, профессора Фрэнсиса Макглоуна, ласковое поглаживание является критически важной составляющей полноценного психологического развития. «Мое предположение состоит в том, что естественное взаимодействие между родителями и их младенцем – постоянное желание прикасаться, обнимать и трогать – предоставляет важнейшие вводные данные, закладывающие основу отлаженного социального мозга, – заявил он. – Это не просто приятно, это абсолютно необходимо».
Престижное образование. Дорогие автомобили и часы. Спортивные кубки. Международные научные премии. Офис на 50-м этаже. Положение морального светоча. Что общего у этих вещей? Все они символизируют статус, а без него мы не можем представить свое существование. Больше того, без понимания его природы нам не понять и саму жизнь. «Статус» – самая амбициозная книга британского писателя и журналиста, автора бестселлера «Селфи» Уилла Сторра, раскрывающая, как стремление к успеху сформировало человечество. Опираясь на достижения нейробиологов, антропологов и психологов, автор показывает, что именно мы унаследовали от наших предков-приматов, как современное общество стало полем битвы за статус и что нужно делать, чтобы преуспеть в игре в жизнь.
Каждый день с экранов смартфонов на нас льются потоки селфи и мотивационных постов – и сами мы стремимся выглядеть в глазах окружающих идеально. Однако недовольство собой, вечный попутчик перфекционизма, может довести человека до безумия и самоубийства. Как нарциссизм XXI века изменил нашу жизнь и из чего он складывается? В этой книге британский журналист Уилл Сторр отправляется в длинное путешествие, чтобы найти ответы на эти вопросы. Автор пробует жить в монастыре, берет интервью у стартаперов из Кремниевой долины, влияющих на жизнь миллионов людей, углубляется в биографии Зигмунда Фрейда и Айн Рэнд, а также разоблачает политиков, которые придумали, что высокая самооценка идет нам на пользу.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том VIII охватывает развитие мировой литературы от 1890-х и до 1917 г., т. е. в эпоху становления империализма и в канун пролетарской революции.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
