Внуки Колумба - [62]

— Коньяком «Мартини» не брезгайте. «Мартель», разумеется, лучше, особенно если удается раздобыть «Гордон блю» с синей полоской…

Липст посмотрел на этикетку. Проклятая синяя полоска! Он задыхался от злости. Больше всего почему-то возмущала именно эта паршивая полоска. Словно «Сыр» провел ее нечистым пальцем по лицу Липста и по лицу Юдите.

Все как-то нелепо и внезапно смешалось в одну кучу — счастье, принесенное телеграммой, и проклятая бутылка, Юдите и директор Шумскис, радость и обида, надежда и подозрение.

Липст схватил бутылку за горлышко и с размаху трахнул об пол. В нос ударил резкий запах.

В дальнем конце коридора открылась дверь мадемуазель Элерт. Торопливый топот шагов. Затем из замочной скважины донеслось шумное, как у морского льва, дыхание. Робкий стук в дверь. Как и всегда, в узкой щели сперва появилась голова мадемуазель.

— Я очень извиняюсь, — шустрые глазки мигом обежали всю комнату, — у вас ничего не разбилось?

Казалось, от чрезмерного волнения она сама того гляди рассыплется на мелкие кусочки.

— Надо посмотреть, — сказал Липст. — Я вроде бы не слыхал. А! Вот разбитая бутылка!

— Ах, как жаль! — мадемуазель всплеснула рунами. — Да и на полу к тому же! Теперь будет пятно. Чем это здесь пахнет?

Липст промолчал.

— Это, наверно, та самая бутылка, которую принес ваш товарищ, — мадемуазель вздохнула. — Как жаль!

— Товарищ?!

— Да, — соседка лукаво улыбнулась. — Кажется, тот, что прошлой осенью привел вас однажды под утро домой…

— Сприцис? — невольно вырвалось у Липста.

— Он не соизволил отрекомендоваться.

Липст стал подбирать осколки стекла. Теперь он вообще ничего не понимал. И тем не менее предчувствие подсказывало, что странное совпадение не было простой случайностью. За всем этим что-то крылось. А если все-таки Шумскис?

«Неверно, что наибольшей скоростью распространения обладает свет, — слухи разносятся быстрее», — подумал Липст, придя на следующее утро на завод. В раздевалке все разговоры вертелись вокруг вчерашней проверки в общежитии. Сведения были весьма противоречивые. Выводы тоже звучали по-разному: одних это событие возмущало, другие сочувствовали, кое-кто зубоскалил.

Клара поочередно подходила к каждому и чуть не плакала от негодования.

— Только подумайте, что это за безобразие с моральной точки зрения! Супружеская жизнь при посторонних людях в общежитии! Каково, а?!

— Какая уж там супружеская жизнь, — сокрушенно качая головой, говорила старая Фельдманиете, сборщица колес. — Там эти женщины сущий проходной двор устроили. И чего там только, говорят, не нашли!

Завидев Липста, Клара подскочила к нему.

— Ай, ай, ай, Липст! Этакая неприятность! Говорят, и вы там замешаны?

Липст утвердительно кивнул.

— Да, — сказал он. — Я был там.

— Ну, и что нового слышно? Что теперь будет?

— Говорят, рядом с заводом построят большой загон.

— Большой загон?

— Да, — Липст с таинственным видом наклонился к самому уху Клары. — Чтобы было куда слона поставить…

— Какого слона? — Клара заподозрила подвох.

— А того, которого кое-кто раздувает из мухи!

Все, кто слышал, расхохотались. Клара обиженно фыркнула и, постукивая каблучками, умчалась в цех.

Прибежал Угис. Он еще не успел переступить порог, как уже спросил о Крамкулане. При этом он яростно почесывал ладони и с хрустом сжимал кулаки.

— Угис, не валяй дурака, — сказал Липст. — Питерис еще не пришел.

Угис посмотрел на часы, быстро снял пальто и занял позицию поблизости от шкафчика Крамкулана. Тут и произошла их встреча. Крамкулан сделал вид, что не замечает Угиса.

— Нам надо поговорить, — Угис подошел к Крамкулану. — Выйдем отсюда на минуточку.

— Чего? — поднял брови Крамкулан. — Некогда, Мне переодеться нужно.

— Выходи, говорят! Слышишь!

Крамкулан, ворча и чертыхаясь, нехотя направился к двери. Угис двинулся по пятам за ним. Дело грозило принять серьезный оборот. Вид у обоих был такой мрачный, будто они шли заказывать себе место на кладбище.

Липст надел синюю робу. Можно идти в цех. Однако он мешкал — поковырялся в замке шкафчика, сделал несколько шагов, вернулся обратно. Его все больше беспокоило отсутствие Угиса. Нет, больше ждать нельзя, надо сходить поглядеть, что там натворил Угис.

«Поздно!» — пронеслось в мозгу Липста, когда он услыхал подозрительный шум в конце коридора. Липст ринулся вперед, но никого не было видно. Однако шум угрожающе нарастал. Временами слышался голос Крамкулана, временами — Угиса. Все это довершали всякие непередаваемые звуки, будто по цементному полу двигали деревянную лавку, раздавались глухие удары и стук, словно трамбовали глину и кололи дрова.

«Они в душевой, вот откуда весь этот шум», — решил Липст и попытался отворить дверь. Она была заперта изнутри на задвижку. Липст задубасил кулаком.

— Кончайте там! Откройте!

Шум становился все громче.

— Если вы не перестанете, я выключу свет! — пригрозил Липст.

Это подействовало. Тайфун в душевой понемногу пошел на убыль. Некоторое время слышались лишь отдельные выкрики, затем все стихло, и дверь медленно отворилась.

Первым вышел Крамкулан. За ним с довольно растерянным видом плелся Угис. Оба они выглядели так, словно только что побывали в парной: красные, вспотевшие, волосы взлохмачены, дышат тяжело. Крамкулан с опаской поглядел на Липста, поддернул штаны и бросился бегом по коридору. Угис стоял, беспомощно опустив руки.