Внуки Колумба - [48]

— Ничего подобного.

— Извиняюсь, это не Вия. Это Ия. Вия вот. А это Робис.

Клара поспешила сама назвать свое имя и, сладко улыбаясь, долго трясла руку Юдите. После церемонии представления воцарилось молчание. «Проповедник» мрачно посмотрел сквозь черную маску на Липста.

— Ах ты, греховодник, — сказал он. — А нас ты знакомить не желаешь? Нет — не надо. Садитесь, Юдите. Съедим по кисленькой конфетке? Зовите меня Иоанном Крестителем.

— Тут что-то не так, — Юдите без колебаний запустила руку в кулек с конфетами. — Иоанн Креститель не ел леденцов. Он питался саранчой, высушенной на солнце.

— Потому что в те времена не делали леденцов, — Робис тоже поспешил забраться в кулек. — И вообще библии верить нельзя.

— А ты не хочешь? — обратился «священник» к Липсту. — Специально сделаны, чтобы зубы ломать. Правда, Юдите?

Липст в замешательстве поглядел на Робиса. Он не знал, что делать. Следовало ли сносить оскорбление, нанесенное в присутствии Юдите писклявым незнакомцем? И как смеет этот нахал, эта черная ночная рубаха фамильярничать с Юдите!

— Благодарю! — оттолкнул Липст протянутый незнакомцем пакет. — Зубами рисковать нельзя.

Оркестр заиграл фокстрот, и было объявлено, что желающие могут во время танца забирать чужих партнеров. Липст не успел опомниться, как «священник» уже пригласил Юдите.

— Я не знаю, — замялась Юдите, глядя на Липста.

Липст пожал плечами. Друзья не перестали смеяться и когда «священник» с Юдите ушли. Не смеялась одна лишь Вия.

— Что это за чучело гороховое? — спросил Липст у Робиса, пытаясь глазами отыскать Юдите среди танцующих.

— Какое чучело?

— Ну этот кретин с леденцами.

— А ты что, в самом деле не узнал его? Это же Казис!

Несколько мгновений лицо Липста отражало все нюансы настроения человека при переходе от пессимизма к оптимизму. Кончилось тем, что Липст и Робис расхохотались до слез.

Вия пристально вглядывалась в пеструю кутерьму танцующих, затем встала и быстро ушла. Немного погодя подошла Юдите.

— У меня отняли кавалера, — сказала она. И тихо, чтобы не слышали другие, спросила:

— Ты сердишься, Липст?

Липст рассмеялся.

— Нет, — ответил он. — Я ревную.

— К «Иоанну Крестителю»?

— Конечно.

— Успокойся. У него есть своя девушка. И влюблены друг в друга по уши.

— У Казиса — девушка? — недоверчиво переспросил Липст. — Не может быть! Ты ошибаешься!

Юдите покачала головой.

— Можешь мне верить. В таких вещах я никогда не ошибаюсь.

Она была права. Когда Казис и Вия вернулись после танца, Липст сам в этом убедился, ибо любовь невозможно утаить, если она есть, так же как невозможно сделать вид, будто она есть, если ее нет.

«Ах я, слепая курица, — честил себя Липст. — И как это я раньше не заметил. Бедняга Угис…»

Углубиться в детали Липст не успел. Робис пригласил всех в буфет и объявил, что платит за пирожные.

— Никуда не денешься — положение обязывает, — сказал он. — Пока что я самый негодный «спутник» на свете — совершенно пустой.

— Неправда, — возразил Казис. — В тебе сидит лев.

— Вы будете самый вкусный «спутник» — с начинкой из пирожных, — сказала Юдите.

Она прекрасно освоилась в новой компании и нашла общий язык даже с Кларой. А мужчины и вовсе были готовы на руках носить ее, хотя Юдите больше ни на шаг не отходила от Липста, не скрывая своей нежности к нему. Липст чуть не лопался от гордости. Он не сводил с Юдите глаз и, даже когда сидел рядом, не выпускал ее руки из своей.

Оркестр заиграл кубинскую румбу.

— Ну, дело пошло на высоких оборотах, — сказал Липст.

— Танцы — архаическое развлечение, — Робис, по-видимому, впервые в жизни решил пуститься в рассуждения.

— А философствование — развлечение еще более архаическое, — засмеялся Казис. — Сперва был Сократ и только много позднее — Иоганн Штраус.

— А вот я люблю танцевать, — сказала Юдите. Она не умничала. Она просто сказала, что думала.

— Правильно, Юдите, — тотчас поддержал Казис. — Человек, который не любит танцевать, наполовину уже труп.

— Ну, а если для разнообразия попробовать что-нибудь еще, — не сдавался Робис. — Если мы, скажем, пошли бы в комнату состязаний?

— Пошли состязаться! — одновременно раздалось несколько голосов. — Надо, надо и туда сходить!

С тех пор как в заводском клубе стали ежегодно устраивать карнавал, комната состязаний стала традиционной в программе этого вечера. Под нее обычно приспосабливали спортзал. Всякую мелочь в фонд премирования победителей припасали члены физкультурного коллектива.

Начали с эстафеты. На старте все присели на корточки и уперли руки в бока. Участникам соревнования вложили в рот по ложке. На ложке надо было пронести яйцо и не уронить его.

Липст, Ия и Робис смогли сделать всего по десяти шагов. Юдите, Казис, Вия и Клара продолжали борьбу. Под бурю оваций победу одержала Юдите. Призом была сверкающая кухонная терка.

— Браво! — громче всех кричал Липст. — Поздравляем!

— Вам, Юдите, надо в цирке выступать, — как сумел, польстил ей Крамкулан.

— Я просто не понимаю, как это у вас получилось? — удивлялся Казис.

— Как? — улыбаясь словно ни в чем не бывало, Юдите вертела в руках терку. — Очень просто, я приклеила яйцо к ложке ириской…

Казис поперхнулся от смеха, и пришлось колотить его по спине.