Внук Персея. Сын хромого Алкея - [60]

Шрифт
Интервал

«И о перстне никто не вспомнит,» — про себя добавил кормчий. Письмо и перстень, которые он доставил сыновьям Птерелая от Атрея с Фиестом, жгли память каленой медью. Хвала богам, не дурак. Все понимал. И держал язык на привязи.

— Вырвать ему язык? — спросила Комето у отца.

Кормчий скосил глаз на проклятую девку. Мысли читает, даймон. А что? Возьмет и вырвет! Запросто. Морда у девки — разбойничья. Ухмыляется по-волчьи, одними губами. Раскроет рот — сразу видно, где зубов недостача. Славно девке приложили, от щедрого сердца. Хвала богам, шрамов не осталось. Ходит за отцом сторожевым псом. Ножик на поясе. Вчера этим ножиком козла резала. Села верхом, ухватила левой рукой за челюсти, задрала башку, и ножиком — р-раз! Кровь так и хлынула. Раб еле успел чан подставить. Девка дождалась, пока агония кончится, и голову козлу отсекла. Ловко так, мастеровито. Дядька Локр на своем веку козлов зарезал — что девок завалил. И то ждал, пока гребец придержит козла сзади, а второй — за рога. Эта же бедовая — р-раз! Яйца оторвала, собакам бросила…

Дай такой веретено, она тебе его в задницу затолкает.

— Язык? — задумался Птерелай. — Нет, он мне языкатый нужен. Значит, Пелопидов из Микен выгнали? И где они теперь?

Кормчий насупился:

— В Мидее.

— Сфенел не отобрал подарок?

— Нет. Пусть сидят, сказал. Они там друг дружку быстрей сожрут.

— Жрут?

— Помаленьку. Болтают, Атреева жена к Фиесту бегает. Быть беде! Дурное семя, вредное. Не я, оракул Додонский вещал: быть беде…

— Купленный оракул?

— Настоящий, — обиделся дядька Локр. — Все знают: в Додоне — по-честному[70].

— А в Тиринфе по-прежнему Алкей?

— Какой там Алкей! Он, когда про сына узнал, умом тронулся. Тут любой тронется! Считай, в Тиринфе — опять Сфенел. Ездит туда-сюда, два троноса одним седалищем греет. Толстый стал на радостях. Жрет, как не в себя…

— А что Алкей? — упорствовал Птерелай.

— Во дворе сидит, на солнце греется. Старик стариком. Молчит. Про еду забывает, пьет через силу. Жена его, будто сопляка, кормит…

— Жаль. Я думал, он крепче. Ты сына Алкеева видел?

— В Коринфе.

— Разговаривали?

— Было дело, — замялся кормчий.

Дело шло к повороту, одна мысль о котором бросала дядьку Локра в дрожь.

— Ты все ему передал? Ничего не напутал?

— Все передал. От твоего имени. И что ты берешься очистить изгнанника перед людьми и богами. И что готов дать ему пристанище на любой срок. И про дочку в жены…

Кормчий снова глянул на девку: не хватается ли за ножик? Нет, слушает. Даже мордой оттаяла. Небось, замуж хочется — аж горит! Он вспомнил Амфитриона — харчевня, чад, вонь прогорклого масла, и лицо напротив, тяжелое, каменное лицо человека, знающего, что судьба беспощадна. Никогда не встречал дядька Локр великого Персея, и хвала богам, что не встречал, а тут почудилось: встретил.

— Что сказал тебе сын Алкея?

— Поблагодарил.

— Что еще?

— Сказал, что убьет тебя. Непременно.

Все. Слово прозвучало. Дядька Локр зажмурился.

— Убьет? — спросила тьма. — В благодарность за добро?

— Клятву дал. Дяде-ванакту. Иначе, говорит, не будет мне покоя. И семьи не будет. И детей. Клятва, мол, такая.

— Когда ж это он клялся? Над могилой?

— Нет, живому. Сперва поклялся, а потом убил.

— Он передумает, — сказала тьма другим голосом: женским. — Отец, он…

— Эх, ты, — укорил дочь Птерелай. — Ты что, не слышала, как он клялся?

Комето долго молчала.

— Слышала, — наконец ответила она. — Ну и что?

Эписодий пятый

Если же славу ты устраняешь из жизни, подобно тому, как светильники убирают с пирушки, чтобы во мраке предаваться всяческим удовольствиям, тогда правилен твой совет «жить неприметно».

Плутарх Херонейский,
«Хорошо ли изречение: «Живи неприметно»?»

1

— Проклятый!

— Не говори глупостей, брат. Или хотя бы не повторяй их за другими.

— А ты разуй уши, брат. Твой сын — проклятый!

— А даже если так?

— И ты спокойно признаешь это?!

— Я не признаю. Я допускаю. И повторяю: что с того?

— О боги! Вы слышите его безумные речи?

— Берегись, брат мой. Стрелы проклятий бьют исподтишка. Никогда не знаешь заранее, в кого они угодят.

— Благодарю тебя, судьба, что у меня нет сыновей! На дочерей не ляжет черная тень Пелопсовой судьбы…

— И снова берегись, брат мой. Ты младший меж сыновей Персея. И жена твоя молода. У тебя еще может родиться сын. Как знать, не вспомнишь ли ты однажды о проклятии Пелопса…

— Мой сын будет властвовать над Микенами!

— Полагаешь, спинка троноса — надежная защита от судьбы?

Не найдя, что ответить, Сфенел, ванакт микенский, вскочил с кресла — и забегал по мегарону. Гнев переполнял его, гнев и бессилие. Так было всегда при разговорах со старшим братом. Хоть не езди в Тиринф! Алкей доводил Сфенела до бешенства, от которого щипало в носу, а на глаза наворачивались слезы. Нет, это очаг дымит. Надо изругать рабов-бездельников… С размаху Сфенел врезал кулаком по колонне. Боль отрезвила, вернула ясность рассудку.

— Начнем сначала, — предложил он. — Что тебя беспокоит?

— Три года мой сын шляется по Пелопоннесу…

Шляется, оценил Сфенел. В голосе брата звучала плохо скрываемая ярость. Брат раздражен сыном-изгнанником. Сперва так переживал, что чуть не превратился в вареную репу, а теперь глядите-ка! — ожил, велел доложить о странствиях любимца и, свесив руку с ложа, чертит на песке странные знаки. После суда, решившего судьбу убийцы, Алкей больше не вставал на ноги — хоть с костылем, хоть при помощи слуги. Первенец великого Персея сделался неимоверно тучен, заплыл жиром: дряблая гора плоти. К двум носильщикам добавили третьего — иначе силачи-номады срывали спины. Тут и у быка хребет треснет! Цена, какой Алкею давались будничные пустяки — например, опрятность — была, пожалуй, чрезмерной. Калека терпел, не отягощая близких жалобами. Лишь взгляд его день ото дня набирал бритвенной остроты, как если бы зрачки — клинки из бронзы — точили на оселке страданий. Временами Сфенелу казалось, что в недрах Алкеевой туши, вернувшись из царства мертвых, прячется отец, Убийца Горгоны. А взгляд брата — это блеск отцовского меча.


Еще от автора Генри Лайон Олди
Повести о карме

В Японии царит Эпоха Воюющих Провинций. Все сражаются со всеми, горят крепости и монастыри, вороны пируют на полях боев. Монах-воин Кэннё, настоятель обители Хонган-дзи, не может больше видеть этот ужас. Он просит будду Амиду сделать что-нибудь, что прекратило бы кровопролитие, и милосердный будда является монаху. Дар будды изменит всю дальнейшую историю окрестных земель, превратив Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Вскоре правительство Чистой Земли учредит службу Карпа-и-Дракона, в обязанности которой войдут разбирательства по особым делам, связанным с даром будды.


Мессия очищает диск

Кто не слышал о знаменитом монастыре Шаолинь, колыбели воинских искусств? Сам император благоволит к бритоголовым монахам – воинам в шафрановых рясах, чьи руки с выжженными на них изображениями тигра и дракона неотвратимо творят политику Поднебесной империи. Но странные вещи случаются иногда в этом суетном мире Желтой пыли…Китай XV века предстает в книге ярким, живым и предельно реалистичным. Умело сочетая традиции плутовской новеллы с приемами современной прозы, тонкую иронию и высокую трагедию, динамичный сюжет в духе «Путешествия на Запад» – с оригинальными философскими идеями, авторы добиваются того, что вращение Колеса Кармы предстает перед читателем в абсолютно новом свете.


Герой должен быть один

Миф о подвигах Геракла известен всем с малолетства. Но не все знают, что на юном Геракле пересеклись интересы Олимпийской Семьи, свергнутых в Тартар титанов, таинственных Павших, а также многих людей - в результате чего будущий герой и его брат Ификл с детства стали заложниками чужих интриг. И уже, конечно, никто не слышал о зловещих приступах безумия, которым подвержен Великий Геракл, об алтарях Одержимых Тартаром, на которых дымится кровь человеческих жертв, и о смертельно опасной тайне, которую земной отец Геракла Амфитрион, внук Персея, вынужден хранить до самой смерти и даже после нее.Содержание:Андрей Валентинов.


Фэнтези-2005

Силы Света и силы Тьмы еще не завершили своего многовекового противостояния.Лунный Червь еще не проглотил солнце. Орды кочевников еще не атаковали хрустальные города Междумирья. Еще не повержен Черный Владыка. Еще живы все участники последнего похода против Зла — благородные рыцари и светлые эльфы, могущественные волшебники и неустрашимые кентавры, отважные гномы и мудрые грифоны. Решающая битва еще не началась…Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, в своих новых про — изведениях открывают перед читателем масштабную картину непрекращающейся магической борьбы Добра и Зла — как в причудливых иномирьях, так и в привычной для нас повседневности.


Кукла-талисман

Закон будды Амиды превратил Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Отныне убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден – самурай из Акаямы, дознаватель службы Карпа-и-Дракона – расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений, уже известных читателю по роману «Карп и дракон». Но даже смерть не может укротить человека, чья душа горит в огне страстей. И теперь уже не карп поднимается по водопаду, становясь драконом, а дракон спускается с небес, чтобы стать карпом.


Сто страшных историй

Закон будды Амиды гласит: убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден, самурай из службы Карпа-и-Дракона, расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений. Но люди, чья душа горит в огне страстей, порой утрачивают облик людей. Мертвые докучают живым, в горной глуши скрываются опасные существа, а на острове Девяти Смертей происходят события, требующие внимания всемогущей инспекции тайного надзора. Никого нельзя убивать. Но может, кого-то все-таки можно? Вторую книгу романа «Дракон и карп» составили «Повесть о голодном сыне и сытой матери», «Повесть о несчастном отшельнике и живом мертвеце» и «Повесть о потерянной голове».


Рекомендуем почитать
Леман Русс: Великий Волк

Многие саги повествуют о Лемане Руссе, Владыке Зимы и Войны, самом грозном из примархов — сыновей Императора. На пике Великого крестового похода Космические Волки пытаются привести к Согласию мятежную планету Дулан. Разъяренный непокорностью тирана Дарата, Русс клянется лично казнить правителя, но Лев Эль’Джонсон, брат Лемана и повелитель Темных Ангелов, советует действовать более осмотрительно. Теперь войскам Дарата противостоят два легиона Астартес, но между союзниками растет напряжение, а соперничество Волка и Льва угрожает захлестнуть всех.


Магнус Красный: Повелитель Просперо

Магнус Красный, таинственный оккультный владыка, долго изучал древнее искусство чернокнижия. Теперь псайкер, сравниться с коим может один лишь Император, командует верным ему легионом Тысячи Сынов в Великом крестовом походе, разыскивая по пути утраченные знания на руинах погибших человеческих цивилизаций. Сражаясь вместе со своим братом, Пертурабо из Железных Воинов, Магнус предчувствует близящуюся развилку судьбы — продолжит ли Циклоп биться во имя общих целей или направит усилия на дальнейшее познание варпа?


Песнь для заблудших

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крестовый поход на Армагеддон

Маршал Брант из Черных Храмовников возвращается в свой родной мир Солемн, и находит его под атакой орков. Он даёт клятву отомстить за своих павших братьев, за родной мир и вернуть честь Ордена уничтожив вождя орков. Путь мести приводит его на Армагеддон, мир ставший воплощением войны.


Пролог: Грядущее у порога

Год 2259. Целых десять лет раса землян была вынуждена жить под страхом полного уничтожения. Они были рабами и беспомощными жертвами. Но теперь изменилось всё. Когда людям Земли выпал шанс воспользоваться помощью Теней, они, не раздумывая, ухватились за него. Деморализованные катастрофическим поражением в Битве на Втором Рубеже, минбарцы отступают. Земляне готовятся нанести ответный удар...Минбар охвачен пламенем гражданской войны. В Сердце Великой Машины Г'Кар прикасается к тайне Вавилона 4. В Приюте капитан Шеридан, скрепя сердце, сотрудничает с Альфредом Бестером.


Смертоносная игра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Она и ее мужчины

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Одиссей, сын Лаэрта. Человек Космоса

Я, Одиссей, сын Лаэрта-Садовника и Антиклеи, лучшей из матерей. Одиссей, внук Автолика Гермесида, по сей день щедро осыпанного хвалой и хулой, и Аркесия-островитянина, забытого едва ли не сразу после его смерти. Правнук молнии и кадуцея. Сокрушитель крепкостенной Трои, убийца дерзких женихов. Муж, преисполненный козней различных и мудрых советов. Скиталец Одиссей. Герой Одиссей. Хитрец Одиссей. Я! я… Вон их сколько, этих «я». И все хотят вернуться. Возвратившись для других, теперь они хотят вернуться по-настоящему: для себя.


Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель

Юный герой Персей убил чудовище Горгону Медузу. Об этом подвиге знают все. Но мало кто знает, как через тридцать лет великий Персей вступил в войну с Дионисом, желая остановить победное шествие бога по Арголиде. Двое сыновей Зевса сошлись в битве не на жизнь, а на смерть. Лилась кровь, буйствовали вакханки, мужчины брались за копья. Прошлое выворачивалось наизнанку, а будущее грозило молниями. Внуку Персея, мальчику Амфитриону, выпала суровая доля — быть рядом с дедом в его войне.Новый роман Г. Л. Олди — третий роман знаменитого «Ахейского цикла», к которому авторы шли десять лет, — повествует о событиях, предшествующих книгам «Герой должен быть один» и «Одиссей, сын Лаэрта».


Одиссей, сын Лаэрта. Человек Номоса

Я, Одиссей, сын Лаэрта-Садовника и Антиклеи, лучшей из матерей. Внук Автолика Гермесида, по сей день щедро осыпанного хвалой и хулой, — и Аркесия-островитянина, забытого едва ли не сразу после его смерти. Правнук молнии и кадуцея. Владыка Итаки, груды соленого камня на самых задворках Ионического моря. Муж заплаканной женщины, что спит сейчас в тишине за спиной; отец младенца, ворочающегося в колыбели. Герой Одиссей. Хитрец Одиссей. Я! я… Вон их сколько, этих «я». И все хотят вернуться. Еще никуда не уехав, они уже хотят вернуться.