Вниз по реке - [12]

— Как это, разглядывал комнату? — глупо спросил виновник, улыбаясь и торжественно обводя взглядом гостей. Так вот зачем он меня слушает. Чтобы уличить во лжи и осмеять. Ну что же, это тоже мотив.

— Он видел — спокойно сказал я — Для него самого это было непонятным, но он видел. Один раз, днём, перед тем, как уснуть, он посмотрел на часы и запомнил время. Половина второго дня. Когда он открыл глаза во сне, так он говорил сам — открыл глаза во сне, на часах было без пятнадцати два. Он задержал дыхание, кислород закончился, и тело, содрогаясь в панике агонии, с борьбою вернулось в явь. Он вскочил на ноги и уставился на циферблат. Без пятнадцати два!

— И что же это значило? — с ухмылкой спросил виновник — Кстати, пора бы ещё по одной.

Мы выпили. Я запил соком и продолжил.

— Это значило, что то, что с ним происходило, был не совсем сон. Точнее совсем не то, что мы привыкли называть сном. Тогда то он и понял, что нужно идти дальше. Нужно перебороть себя, залезть на скалы, и посмотреть на долину.

Виновник хмыкнул, его жена скучающе посмотрела на остатки салата с креветками, в глазах девушки любопытство усилилось. Что я там говорил про мёртвую тень?

— А для этого нужно было остаться там немного дольше. Намного дольше — поправил я себя — Ему это стоило огромных усилий, потому что, в том состоянии сила страха растёт в геометрической прогрессии. И ещё он понял, что нужно идти.

— Куда? — уже недовольно спросил виновник.

— Он сам не знал куда, но ему очень хотелось идти. Он засыпал на диване, и у этого дивана была высокая спинка. Так вот, он задумал положить ногу на эту спинку, находясь в спящем состоянии. Но всё безрезультатно. Он просыпался вновь и вновь, так и не справившись с задачей. Может это обычный сон? Его стали одолевать сомнения. И тогда он решил упростить задачу. Нельзя же взять в руки шест и сразу прыгнуть выше шести метров. Он положил ноги на самый край дивана, и, уснув, попробовал скинуть их вниз. Ну, давай же, взмолился он, глядя на неподвижные конечности, и проснулся от удара об пол. Перевернувшись, он повалился, как мешок, вслед за скользнувшими вниз ногами и больно ударился носом. Он приподнялся, обнял колени руками, и просидел так полчаса, неподвижно глядя в одну точку. Это было началом. Всё оказалось просто. Не нужно пытаться двигаться физически, это не тот мир. Нужно захотеть, захотеть по настоящему и тогда можно идти. Лёгкость задачи подсказала решение. Если бы он продолжал пытаться покорить спинку дивана, ничего бы не вышло.

Я взял стакан с соком и жадно отпил. Мои губы пересохли от волнения. Виновник неопределённо махнул рукой. Я думаю, ему очень хотелось спеть под караоке что-нибудь из шансона. Но я продолжил. Нужно говорить, пока тебя не послали окончательно. Пока ещё есть возможность сказать.

— Через полчаса он вновь уснул и, открыв глаза во сне, легко приподнялся, и встал на ноги. Сделав пару шагов, огляделся. Потом прислушался к себе, к дыханию, но тут же поспешил отвлечься, и зашагал по комнате. Если следить за дыханием, оно обязательно собьётся. Обязательно. Он стал изучать мир, в котором находился. Всё, как и в реальности, тот же палас на полу, тот же телевизор на тумбочке, те же стены. Он подошёл к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел. За окном пасмурно, деревья без листьев, кое-где островки снега. Там же, где и в яви, подумал он, и, задвинув штору, зашагал в прихожую. По пути заглянул в комнату матери. Она должна была быть на кровати. Должна быть там и спать. Но её не было. Значит это только мой мир, понял он, и, накинув куртку и обувшись, вышел на улицу.

— Чушь — буркнул виновник.

— Не чушь — бескомпромиссно бросил я — Я знаю, о чём говорю. Он вышел на улицу.

Виновник откинулся на спинку стула, сложив руки на внушительном животе. Все, кроме девушки, посмотрели на него, ожидая его реакции. Ожидая, когда он скажет — ладно, хватит, встанет и включит музыкальный центр. Но он молчал и смотрел на меня. И я видел, что он будет слушать, и будет слушать очень внимательно. Ему нестерпимо хочется уличить меня во лжи и от души посмеяться. Он ждёт. Между нами пробегает искра ненависти. Но это его искра, мне абсолютно всё равно. Я просто хочу рассказать.

— На улице никого не было. Он пробродил часа два и не встретил ни одной живой души. Так он полностью уверовал, что этот мир только его. Он подумал, что, наверное, у каждого есть вот такой свой мир. Мир настоящего сна.

— Послушай — перебил меня виновник — Может, он просто был лунатиком? — он рассмеялся, довольный этим предположением. Вслед за ним натянуто и слишком громко засмеялась его жена. Все остальные молчали, девушка испуганно посмотрела на меня.

— Мой друг был не глупым человеком — спокойно парировал я — Он предполагал и это. Поэтому несколько раз клал перед диваном тряпки пропитанные холодной водой, и даже битое стекло, но ни разу его ступни не оказались поранены. Когда он открывал глаза, он видел и тряпки, и стекло, наступал на них, но ничего не ощущал. Когда ты бодрствуешь во сне, ты как бы и остаёшься в своём теле, но в тоже время это другое тело. Его физические свойства изменены. Он никогда не говорил о выходе из тела, он никогда не видел своё тело со стороны. Возможно, и даже, скорее всего, когда он уходил, в этом мире его тело оставалось лежать на диване. Он уходил той своей составляющей, которая и существует в нас для того мира. Для мира