Вниз по реке к морю - [43]

– В вас стреляли коллеги по игре?

– Черт, нет же. Честный игрок продырявил бы мне башку. Каждый, кто со мной играет, знает, как мне везет. Черт, да я выигрываю даже тогда, когда хочу проиграть.

– Это были Валенс и Прэтт?

– Или кто-то, кто работал с ними, – сказал Ламонт. – Всех остальных моих друзей они убили, Лана в тюрьме, Таня пропала без вести, а может, мертва. Я молюсь о Мэне каждую ночь за то, что он принес хоть немного справедливости. Вы же знаете, эти полицейские были замешаны во всем – от наркотиков до шлюх. И можете мне поверить, совершенно этим не тяготились.

– И что же они делали?

– Продавали наркотики детям, а детей – педофилам. А потом шантажировали этих педофилов. Они перехватывали частные бизнесы, например игорный, и убивали каждого, кто пытался совать в это нос. А Мэнни был герой войны и школьный учитель. Ну как такой собачий сын мог смотреть на это сквозь пальцы, однажды узнав об этом?

– Но ведь иногда такие люди сотрудничают с мерзавцами вроде тех полицейских, – предположил я.

Я пытался разозлить Ламонта, выбить его из той игры, которую он вел. Но он лишь усмехнулся.

– Вы думаете, он организовал детский клуб, лишь бы переманить к себе беспризорников, чтобы насолить бандитам, лишив их живого товара? Так играют только белые, чувак. А мы, семь братьев и сестер, хотели только одного – помочь тем бедным ребятам. Если вы были копом, то вам это известно.

Я-то как раз в этом сомневался, но сейчас меня поразило, что Ламонт, кажется, говорил чистую правду.

– Если вы были такими бедными и невинными, то как же вы оплачиваете хотя бы этот пансионат? – поддел я его. – Тут небось местечко стоит под тысячу долларов в неделю.

– Тысячу триста шестьдесят пять, – поправил он.

– И откуда деньги? Выиграли в лото?

– Мистер Оливер, я игрок, но не дурак. Я купил пожизненную медицинскую страховку после того, как мой брат Эндрю умер прямо у нас дома от рака легких. Он умирал семнадцать месяцев. Все это время я, он и его жена Иветти жили в одной комнате – моей. Так что здесь почти Диснейленд.

– Если вы с Братством не составляли полицейским конкуренции, то отчего же они на вас так накинулись?

– А почему вообще американцы идут на войну? – спросил он. – Мы мешали их бизнесу. Мы проводили беседы с мальчишками и девчонками, которыми они торговали, устраивали демонстрации у магазинов, которые они контролировали. Мэнни нанял адвоката, чтобы судиться с городом. Он-то думал, что это поможет нам спастись от репрессий, – Ламонт хрипло засмеялся. – Мистер Мэн был оптимистом… нет, даже не так, он был идеалистом. Он верил в то, что делал, и нас вдохновлял на веру в то же самое.

– Кто был адвокат, которого он нанял? – уточнил я.

– Роуз Хупер.

– Из Манхэттена?

– Была. Теперь она, наверное, в аду заседает в суде.

– Ее убили?

– Говорят, ограбление, – он снова посмотрел на меня. – А вы что скажете?

Мне, как бывшему полицейскому, верить Ламонту очень не хотелось. Таких, как он, я выслеживал, арестовывал, допрашивал, а если они упирались – запугивал. Но я немало повидал прожженных лжецов. И он не был похож ни на одного из них.

– Мистер Чарльз? – к нам подошла женщина лет тридцати, но выглядела она моложе.

На женщине было зеленое платье, белый свитер с оборками и черные туфли на высоком каблуке. Макияж был выполнен очень тщательно. В уголках ее глаз поблескивали крохотные золотые искорки.

Типичная представительница «белого» Нью-Йорка, она, по-видимому, не испытывала совершенно никакого дискомфорта, находясь на веранде наедине с нами, двумя чернокожими мужчинами.

– Мисс Горман, – проговорил Ламонт, – пожалуйста, познакомьтесь с мистером Джо Оливером. Он раньше был полицейским.

Опять-таки, будучи типичной представительницей «белого» Нью-Йорка, эта дама вовсе не должна была любить людей моей профессии.

– Что вам нужно от мистера Чарльза?

– Я…

– Он пришел сюда узнать, не подставили ли нас с Мэнни, Лоретта.

– Вы расследуете дело Ламонта? – спросила она.

– Не совсем, – признался я. – Я пытаюсь выяснить, не было ли обвинение Мэна несправедливым.

Я уже привык к недоверию, скользнувшему в ее взгляде.

– Мы с мисс Горман собираемся взять по хот-догу, мистер Оливер, – сказал Ламонт. – Мы выбираемся в город не реже чем раз в неделю.

– Так вы, ребята, друзья?

– Я была здесь волонтером, пока не получила работу в Госпитале милосердия, – пояснила она. – Тогда-то мы и стали вместе ходить за хот-догами на ланч.

Неудивительно было, что молодая женщина очаровалась Ламонтом. Женщин совершенно необязательно впечатляют только положительные мужчины. Им нужно то же, что и большинству мужчин, – чтобы кто-то понимал и разделял их желания и страхи, и необязательно именно в такой последовательности.

– Что ж, – сказал я, отрываясь от парапета, – значит, не буду вам мешать, ребята.

Я уже почти дошел до двери, когда Ламонт окликнул меня:

– Оливер.

Я обернулся и увидел, что он что-то пишет на крохотном столике, которым было оборудовано инвалидное кресло.

Когда я вернулся к нему и его девушке, он сказал:

– Я вам верю.

– А?

– Много полицейских, адвокатов и прочей шушеры спрашивали меня о Мэнни. И все хотели знать, что он сделал такого, чтобы можно было его за это прижать. Ну, знаете, не украл ли он, к примеру, банку томатной пасты в супермаркете. И если украл, то уж точно – убийца. Я всех их послал в известном направлении. А вы задаете правильные вопросы. И даже если я вам не нравлюсь, чувство уважения вам не чуждо.