Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления - [3]

В таких неблагоприятных условиях ближайшей конкретной задачей для русских политиков стало добиться для себя хотя бы кратковременной передышки, прекращения военных действий со стороны Речи Посполитой. Уже в декабре 1660 г. в Москве было принято решение отправить в Речь Посполитую посланников, чтобы заключить перемирие – «самое малое на год»[7]. Посланники, Замятня Леонтьев и Лукьян Голосов, выехали в Речь Посполитую в начале 1661 г.[8] На переговорах в Вильно русские посланники выступили с предложением о заключении трехлетнего перемирия, действие которого распространялось бы и на союзников Речи Посполитой – татар[9]. Во время этого перемирия предлагалось провести переговоры о заключении «вечного мира» между государствами. В декабре 1661 г. с аналогичными предложениями в Варшаву был направлен новый посланник А. И. Нестеров[10].

Понимая намерения русской стороны, польско-литовские политики отказались заключить перемирие[11]. Вместе с тем они дали согласие начать переговоры об условиях «вечного» мира, и сеймом 1661 г. были назначены комиссары – представители Речи Посполитой, которым было поручено вести такие переговоры[12]. В сентябре 1661 г. Ян Казимир предложил Алексею Михайловичу выслать своих представителей для участия в таких переговорах[13], но в Варшаве не намерены были заключать перемирие на время переговоров[14]. В ответ на предложения Яна Казимира Алексей Михайлович назначил своих представителей во главе с кн. Н. И. Одоевским[15], но предварительным условием для ведения мирных переговоров в Москве считали заключение перемирия[16]. Тем самым переговоры между сторонами зашли в тупик. В таком положении в Москве было принято решение о посылке А. Л. Ордина-Нащокина в Речь Посполитую.

Когда было принято решение отправить в Речь Посполитую А. Л. Ордина-Нащокина с особо важной миссией, установил И. В. Галактионов[17]. При отпуске находившегося в русском плену гетмана В. Госевского из Москвы в марте 1662 г. на приеме у царя ему в присутствии всей думы было заявлено, что Алексей Михайлович намерен отправить в Речь Посполитую А. Л. Ордина-Нащокина «для великих и тайных дел» и просит, чтобы ему верили, «как власным словам… царского величества»[18]. Уже эти формулировки говорят о том, что имелась в виду особенно важная и ответственная миссия. Однако если такое решение и было принято, то было неизвестно, как отнесутся к этому предложению власти Речи Посполитой. К тому же еще до получения ответа из Варшавы на пути будущего посольства возникло одно препятствие. Земли, через которые должно было ехать посольство, контролировало фактически не подчинявшееся властям Речи Посполитой литовское войско. Гетман В. Госевский, ознакомившись с положением дел на землях, занятых войском, писал А. Л. Ордину-Нащокину, что тому не следует отправляться в дорогу, «покамест на тои границе инои прииманья послов, посланников и гонцов порядок не постановится»[19].

Положение прояснилось лишь к началу августа 1662 г., когда королевский гонец Стефан Медекша, один из приближенных гетмана В. Госевского, привез грамоту Яна Казимира, в которой говорилось, что А. Л. Ордину-Нащокину не только будет обеспечен свободный проезд, но и ему окажут «великую честь, как годно великому послу»[20]. Кроме того, гонец привез и проезжую грамоту для А. Л. Ордина-Нащокина от 18 июня 1662 г. и аналогичный документ от Казимира Жеромского – «маршалка» – выборного главы литовского войска от 18 июля того же года[21]. Кроме того, С. Медекша привез письмо К. Жеромского Ф. М. Ртищеву, в котором выражалась надежда, что теперь «речи все до успокоенья поидут лутче»[22].

Теперь можно было приступать к подготовке инструкций для будущего «великого посла». В деле об отправке А. Л. Ордина-Нащокина сохранился ряд документов, показывающих, как шла работа по подготовке его миссии. На важность этих документов для изучения русского внешнеполитического курса в начале 60-х гг. XVII в. справедливо указал И. В. Галактионов, который и подверг их анализу[23], но не со всеми наблюдениями и выводами саратовского исследователя можно согласиться.

Наиболее ранним из этих документов следует признать записку, помещенную на л. 9–13 дела. Никаких прямых указаний на авторство в этом тексте нет[24], но анализ содержания позволяет с достаточно высокой степенью достоверности установить ее автора. Так, обращает на себя внимание помещенный в тексте записки выпад против неумелого «кормчего», который, «не зная по ветром стран, может ли повеления государя своего исполнити»[25]. Такой стиль весьма характерен для высказываний Афанасия Лаврентьевича о его постоянных оппонентах – дьяках Посольского приказа. В той же записке упоминается о том, что говорил ее автору о «обрании» Алексея Михайловича на польский трон гетман Госевский, «едучи с Москвы, в Смоленске видевся»[26]. 26 марта 1662 г. в Смоленске гетман встречался с русскими «великими послами» Н. И. Одоевским и И. С. Прозоровским, но на этой встрече вопрос о «обрании» царя никак не затрагивался. Вечером в тот же день гетман встречался с А. Л. Ординым-Нащокиным, а на следующий день покинул Смоленск