Вне лимита. Избранное - [6]

Глянь — хвоинка на дне… Так и пей!

Я с тобой глотну

Новогодний лед,

Я тебя втяну

В танец — напролет;

Это наша ночь — динь-дон!

Да исполнится.

Загадай сон.

31. 12. 82

«Чтобы первого января…»

Чтобы первого января —

О твою щеку не кольнуться,

Но осанку не потерять

И конвойному улыбнуться:

Не жалей меня, дурачок!

Громыхай, громыхай ключом!

Январь 1983

«Паучок-математик (грустней не придумаешь зверя!)…»

Паучок-математик (грустней не придумаешь зверя!)

Все старается тонкие лапки свои посчитать.

Но полученной маленькой цифре он мудро не верит

И сердито бормочет: не вышло опять ни черта!

Он соткал чертежи, он углы вымеряет прилежно,

Он решает задачу с капустой, где волк и коза.

Но не верит ответу и снова шуршит безнадежно,

И вздыхает: решение ясно, а как доказать?

Ах ты, чокнутый гений, распятый на координатах,

Чудачок-Пифагор, полоумный тюремный пророк!

Подожди уползать: я поверю твоим результатам!

Пораскинь вензеля, посчитай мне, пожалуйста, срок.

Январь 1983

«Я с мышами и звездами говорю…»

Я с мышами и звездами говорю,

Я зеленую луковку полила,

Я сухарь покрошу в окно — январю,

А он мне узор на форточке — два крыла —

Ясным сахаром насечет:

Холод-хруст!

И — снежинку с мятным лучом!

Какова на вкус

Шестикрылая? Не горчит голубым — печаль?

Первый круг — не сердцу ли вопреки?

Но я знаю, что ему отвечать:

— Все в порядке, мастер, —

Твоей руки

На устах не тает печать

Филигранная, и почетней нет

Белых звезд на моих плечах,

Вифлеемских тех эполет

Удостоена — благодарю.

Что как женщине — в кружевах —

Ты сковал их. Пока жива —

Сберегу чистейшими, — январю

Обещаю. Кричат — виват! —

Воробьи, чтоб мастеру не грустить.

И я пью из чаши, его резьбой

Изукрашенной. Он говорит: прости,

Я боялся пересластить.

Бог с тобой.

Январь 1983

«Что календарь? Формальность бытия!..»

Что календарь? Формальность бытия!

Любой февраль уже сиренью дует.

И прежнюю печаль на молодую

Под буйную крамолу воронья

Сменяет. Но приросшая — болит!

Скребут асфальта шкуру.

Соль земли

Разметана по влажным тротуарам.

Цветные сны слоятся тонким паром,

А мы отвыкли радости делить.

Как женщина неловкая — пакеты,

Мы их роняем всей охапкой в снег!

Но все равно хватает всем на всех!

О, перемен прозрачная примета!

О, времени веселое весло!

Промокших варежек наивное тепло

Впечатается в корочку сугроба,

Зашмыгают иззябшие микробы,

Весенние созвездья из берлог

Подымут легкий запах нафталина,

И Бог, слепив дитя из мокрой глины,

Остатками запрудит ручеек.

Февраль 1983

«Блажен Василий петушиным храмом…»

Блажен Василий петушиным храмом,

Блажен солдат березовым крестом,

Блаженны дети странными мечтами,

А дураки — исчерканным листом.

Сегодня снова голубиный вечер,

И дышит снег наивно и легко.

Как хорошо б лишиться дара речи

И пить зимы парное молоко!

И видеть свет — младенчески блаженно!

Но бьет глагол в гортани, но в тисках —

Дыханье, но в пылу самосожженья

Обуглен рот, и пепел на висках.

Обломки строк — мучительнее бритвы,

Истерзан лист на тысячи ладов…

И только бессловесная молитва

Уймет смятенье, как на лоб — ладонь.

Февраль 1983

«Ах, южане — лжецы и поэты!..»

Ах, южане — лжецы и поэты!

Ах, горячие головы — смоль!

Сквозь печаль византийского лета

Проступает приморская соль.

В самой лютой Сибири узнáю:

По гордыне — что слезы грешны,

По ресницам — что темень сквозная,

По рукам — что крыла не нужны.

Февраль 1983

«…И оказалось: это просто скучно…»

…И оказалось: это просто скучно —

Не более того. А теснота

Клетушки, загородки в зале душном —

Уютная, дубовая черта

Меж судьями и мною — чтоб не спутать.

Глаза в глаза! Ребячье торжество!

Воротятся! Боятся в зале смуты?

А может, мой веселый глаз жесток

По-зэковски? Чтоб и во сне — за горло?

Но мой разбой уже превозмогла

Чеканная прадедами гордость:

Что мне за дело до холопских глаз!

1. 3. 83, на суде

«Мне в лицо перегаром дышит моя страна…»

Мне в лицо перегаром дышит моя страна.

Так пришли мне книгу, где нет ничего про нас,

Чтобы мне гулять по векам голубых ночей,

Оловянных коньков на крышах и витражей,

Чтоб листать поединки, пирушки да веера,

Чтоб еще не пора — в костер, еще не пора…

И часовни еще звонят на семи ветрах,

И бессмертны души, и смеха достоин страх.

Короли еще молоды, графы еще верны,

И дерзят певцы. А женщины сотворены

Слабыми — и дозволено им таковыми быть,

И рожать сыновей, чтобы тем — берега судьбы

Раздвигать, и кольчуги рвать, и концом копья

Корм историкам добывать из небытия.

Чтоб шутам решать проблемы зла и добра,

Чтобы львы на знаменах и драконы в горах,

Да в полнеба любовь, да веселая смерть на плахе,

А уж если палач — пускай без красной рубахи.

Март 1983

«Все, как я просила…»

Все, как я просила:

Будет мне, будет

(Господи, спасибо!)

Дальняя дорога

И новые люди.

Будет мне, будет

Бездомная песня

И гордая память.

Будет мне небо,

Добытое честью,

И плащ под стопами.

Будет мне —

Когда же? —

Счастливая сказка

В полыни и мяте,

Платье, полумаска,

Кружевная пляска…

И никто не скажет:

— Пожила и хватит!

Март 1983

«Куклу с моющимися волосами…»

Куклу с моющимися волосами,

С голубыми испуганными глазами,

С круглой попкой и пальчиками-конфетками

Во дворе купала дочка соседки.

Вдохновенный обряд напоказ творила:

Наливала воду, взбивала мыло,

Локтем пробовала: не горячо?

И лила на розовое плечо —

Дорогое, немецкое (мягкий пластик!).