Вместе с флотом - [15]

.

Доказательством того, что фашистская военная машина понемногу начинает буксовать, является и сегодняшний бой в Мотовском заливе. Это не только славная страница истории, это наглядный пример наших возможностей противостоять противнику при его пока огромном преимуществе в боевой технике. Вдобавок уже ясно, что гитлеровцы, как и предполагалось, страдают ограниченностью. Бесспорное свидетельство этого — суть донесения из Архангельска, полученного сегодня.

С тяжелым сердцем запрашивал я Архангельск о результатах перехода судов транспортного и промыслового флота. Заранее примирился с неизбежными потерями, особенно [45] после сигнала бедствия, посланного с борта рефрижератора № 3. Специально выделил в запросе пункт о судьбе экипажа этого судна: удалось ли подобрать кого из людей и выяснить обстоятельства потопления?

Ответ поразил не только меня...

Все до единого суда прибыли в пункты назначения благополучно; не пострадало в пути ни одно. Сейчас они рассредоточены на Северной Двине. Что же касается рефрижератора № 3, то он третьи сутки преспокойно стоит у причала в Архангельске. Никаких повреждений не имеет. Целехонек и готов к плаванию. Оказывается, случайно пролетавший мимо судна «юнкерс», вероятно разведчик, выпустил несколько очередей по рефрижератору. Две — три пули попали в стенку радиорубки, и радист самовольно, без ведома капитана, дал в эфир сигналы бедствия, после чего закрыл вахту и, естественно, не слышал наших запросов.

До того приятно, что нет потерь, — даже сердиться на перетрусившего радиста не хочется... Итак, все суда — 150 единиц, которые еще очень пригодятся государству, — целы. Расчет оказался верным. Риск был необходим, целесообразен и поэтому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно столкновение умов в войне на море здесь, в Заполярье, выиграно нами.

Глава четвертая. НЕСМОТРЯ НА ОШИБКИ (1941, ИЮЛЬ — АВГУСТ)

Вопрос, который я задаю себе вновь, просматривая теперь свои беглые, почти конспективные записи первых месяцев войны, естествен и понятен. Почему, несмотря на явное преимущество противника в силах, несмотря на весьма серьезное превосходство его в боевом опыте, несмотря на обученность его войск и подготовленность их к действиям на театре (поскольку природные условия Северной Норвегии и финляндской Лапландии столь же суровы, как и условия нашего Заполярья), наконец, почему, несмотря на преимущество инициативы, полученной гитлеровцами при вероломном нападении, им не удалось ни смять нас, ни устрашить перспективой быть изолированными от всей страны? Ведь обстановка повсюду на фронте в то время складывалась такой, что и 14-й армии генерал-лейтенанта Фролова, и Северному флоту грозила реальная опасность лишиться поддержки и снабжения, причем в местах более потребляющих, нежели производящих все необходимое для существования массы людей и для борьбы с врагом. У противника имелся давно заготовленный план овладения Кольским полуостровом, Полярным и Мурманском, составленный и расписанный по дням и даже часам захвата всех пунктов нашего Заполярья, — настолько гитлеровцы были уверены в неотразимости удара, натиска и преимуществе их сил. Об этом свидетельствовал не только приказ генерал-полковника Дитла, командующего немецко-фашистской группировкой, расположенной против нас; об этом же указывалось в специальной директиве из Берлина командующему немецко-фашистскими военно-морскими силами на Северном театре, в которой особенно подчеркивалась нежелательность бомбардировки верфей в Мурманске[15].

Только ли потому просчитались немецко-фашистские военные стратеги, что отвели Заполярью роль второстепенного участка фронта? Только ли потому, что рассчитывали в немалой степени на свои бесчеловечные методы истребительной войны, гипнотический страх перед которыми так недавно сломил недолгое везде, кроме героической Испании, сопротивление в Европе и надолго парализовал волю многих к освобождению от фашизма?..

Исчерпывающий ответ дают события первых недель войны, ошибки и подвиги, характерные для того времени.

Прежде всего на суше, где решалась тогда судьба Заполярья и Северного флота.

Ошибки были неизбежны. Их породили отсутствие боевого опыта и непривычные для моряков условия, да еще там, где требовались длительная тренировка и специальная выучка: среди скалистых гор и гранитных сопок, разделенных заснеженными ущельями и простреливаемой из минометов болотистой тундрой. Некогда было и думать о тщательной подготовке. Обескровленные неравными боями, укомплектованные еще по нормам мирного времени, части 14-й армии нуждались в немедленной поддержке. Без нее они уже не могли противостоять натиску отборных ударных войск противника — горноегерских дивизий, понаторевших в горной войне на территории Норвегии, у Нарвика, и лишь старались, в меру своих возможностей, замедлить темп наступления егерей. Обычной поддержки с моря, которую оказывал флот нашим стрелковым частям огнем корабельной артиллерии в порядке взаимодействий с армией у реки Западная Лица, у полуостровов Средний и Рыбачий теперь было недостаточно. Требовалась непосредственная и самая неотложная помощь на берегу: подкрепить обескровленные пехотные части.