— Не раззадоривай меня.
Кокетка Мерседес, искусительница, соблазнительница, безжалостная мучительница, держала другого мужчину в ловушке, опутала его…
— Ты знаешь, зачем мы сюда пришли.
— Но, — в ее голосе слышалось сопротивление, ты порвешь мне платье… стена неровная.
— Это легко исправить.
Джейк замер. Через мгновение он увидел стоящий к нему спиной Мигель повернулся вместе с Мерседес и прислонился к каменной стене, широко расставив ноги, между которыми стояла она.
— Теперь лучше? — спросил он резко и серьезно.
Джейк знал слишком хорошо, что значит его тон, — самодовольное удовлетворение в этих двух словах узнает любой мужчина. Он почти чувствовал давление ее стройных ног, легкое движение, вызывавшее в нем мучительное желание…
— Поцелуй меня!
Это говорил Мигель, все еще не подозревающий, что за ними наблюдают. Его хриплый голос внезапно взвинтил Джейку нервы, он поднял голову, прищурился и стал пристальнее вглядываться.
Дела шли не так, как он предполагал. Мерседес была напряжена, чего он не заметил вначале.
Казалось, она сторонится Мигеля, а не прижимается к нему.
— Я сказал, поцелуй меня!
— Я поцеловала тебя! — резко запротестовала Мерседес.
— Так поцелуй меня снова.
— Я лучше пойду в дом.
— А я лучше останусь здесь со своей женщиной.
— Я не твоя женщина!
— Нет, моя!
От собственнического ответа Мигеля у Джейка потемнело в глазах. Разве этот ублюдок не видит, что она меньше всего желает слышать о себе такое?!
— Ты знаешь, что наши родители хотят нас поженить. Ты — моя, и пора тебе доказывать это.
— Мигель, нет!
Сейчас в ее голосе слышалась настоящая паника.
— Мерседес, да…
Ярость затмила все мысли Джейка, когда он увидел, как Мигель принялся поверх костюма ласкать ее бедра.
— Ты — моя. Всецело…
Перед глазами Джейка встала красная пелена, в ушах зазвенело.
— Нет!
Его ярость была подобна взрыву в темноте, когда он нетвердой походкой вышел вперед, схватил мужчину, оттащил его от Мерседес, швырнув к стене.
— Нет, дьявол побери! Никогда! Оставь ее в покое!
— Да? — Мигель резко откинул голову назад, изумленно моргнул, что ничуть не уменьшило настойчивости в его голосе. — А какого дьявола я должен слушать тебя?
Не задумываясь ни на секунду, не дав возможности мужчине говорить, Джейк выпалил в его смуглое злое лицо:
— Потому что она не твоя женщина, а моя!
Мерседес сообразила, что у нее начались проблемы, как только она вышла в сад. Не следовало притворяться, флиртуя с Мигелем. И вот теперь он, поглаживая ее бедра, притягивал к себе все ближе и ближе.
— Ты — моя. Всецело…
Его голос был хриплым и резким, глаза остекленели, она ощущала на своих щеках его горячее и тяжелое дыхание.
Нет!
Протест прозвучал настолько громко, что на пару мгновений она даже не поняла, что это чей-то другой голос.
— Нет, дьявол побери! Никогда! Оставь ее в покое!
В следующее мгновение сзади нее оказалось мощная фигура. Сильные руки схватили Мигеля, оттащили от нее, швырнули на стену, исступленный рев неизвестного смешался с ее инстинктивным воплем от испуга.
— А какого дьявола я должен слушать тебя?
— Потому что она не твоя женщина, а моя!
— Что?
Как только Мерседес произнесла это, сильные руки прижали ее к широкой груди. И в это мгновение она поняла, что ее крик отчетливо слышали в доме. Наступила внезапная тишина, потом началось движение — торопливые шаги на лестнице и каменных плитах дорожки. К ним идут!
— О нет!
У Мерседес замерло сердце. Ее надежда сохранить все в тайне разбилась вдребезги.
— О да, — произнес неприятно знакомый голос, и ей стало еще хуже.
— Ты!
Джейк Тавернер быстро посмотрел на нее, его светлые глаза сверкали в лунном свете.
— Я, — ответил он кратко. — Кто же еще?
— Мерседес? — Мигель был в ярости. — Кто?..
Но восклицание его было проигнорировано Мерседес и Джейк смотрели друг на друга.
— Ты соображаешь, что делаешь?
— Я думаю, что это мое дело! — выпалил Джейк. А какого дьявола ты тут устраиваешь?
— Я… Что бы я ни делала, это не имеет никакого отношения к тебе! Как ты смеешь вмешиваться?
— Что? — с презрением парировал Джейк. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь? С ним? — С нескрываемым презрением он кивнул в сторону ошарашенного Мигеля. — Напоминаю: между нами есть одно незаконченное дельце…
— Между нами ничего нет!
К ним шли два ее брата, Хоакин и Алекс, и отец.
— Между нами ничего нет, — сказала она снова. И никогда не будет.
Она повернулась в отчаянии, стремясь уйти, но Джейк не собирался ее отпускать. Он снова схватил ее за руку и рванул к себе. Мерседес упала к нему на грудь, с отчаянием глядя в холодные голубые глаза, чувствуя жар его тела, слыша неровное дыхание.
— Ты никуда не пойдешь, дорогая! — прорычал Джейк. — Нам есть о чем поговорить.
Она наугад ударила его по ноге — неуклюже и грубо. Джейк поморщился, но не ослабил хватку.
— Будь благоразумной, Мерседес.
— Ты смеешь говорить мне о благоразумии?
Ты! Когда ты заявляешь, что я твоя… ты такой же негодяй, как Мигель! — В отчаянии она подняла руки, сжала кулаки, потом начала колотить ими по его неподатливым, сильным плечам. — Потому что я не твоя… никогда! Я… я даже не хочу тебя! — завопила она.
— В моей постели той ночью ты говорила по-другому! — в ярости выпалил Джейк. — Ты говорила, что я любимый, дорогой, желанный.
