Влюбленная Джейн - [62]

На лице Фреда появилось болезненное выражение.

– Что же в этом плохого? – спросил он слабым голосом.

Джейн внимательно поглядела на него и, сделав глубокий вдох, ответила:

– Если бы это происходило в жизни, мальчик не пришел бы. От смущения и отчасти от затаенной обиды он отказал бы матери, и ее желание осталось бы неисполненным.

Фред посмотрел на Джейн такими глазами, будто она обвинила его в убийстве.

– Нет. Так не должно быть. Это ужасно.

– Это очень печально. О таких ошибках люди сожалеют до конца своих дней. Увы, жизнь полна сожалений.

– Но если герой не потанцует с мамой, читатели его возненавидят, – грустно сказал Фред и, покраснев, уставился в пол.

Джейн мягко ответила:

– Мне понравился этот мальчик. У него ранимая душа и много печали на сердце. Он беспокоится о сестре и очень любит мать.

Фред посмотрел на Джейн, и их взгляды на секунду встретились. Он вновь потупился как ребенок, которого отругали. Тогда Джейн поняла, что видит перед собой того самого мальчика – героя романа. Может быть, они даже сидели теперь в той же комнате, где происходили описанные события.

– Вы сами участвовали в марафоне ради вашей мамы? Наравне со взрослыми, хотя были ребенком?

– Маршрут проходил от деревушки Джон-о’Гротс до Лендс-Энда[14] и был рассчитан на четырнадцать дней.

Джейн ахнула:

– Сколько же вам было лет?

– Двенадцать. Я решил участвовать, никому ничего не сказав. На старте меня попытались завернуть, но я все равно побежал. Видя ребенка на взрослой дистанции, люди, стоявшие вдоль дороги, подбадривали меня. Поначалу было классно. А на четвертый день я заболел. Потому что не знал, как правильно расходовать силы и сколько нужно пить. Я просто шел, пока не упал. Очнулся в больнице, с обезвоживанием. Врач сказал, что еще чуть-чуть, и я бы умер. Я все равно хотел продолжить. Даже пытался сбежать из палаты, но медсестра меня поймала.

Фред рассмеялся и опустил голову.

– Сколько вы прошли, прежде чем лишились чувств?

– Двести тридцать две мили.

– Вы прошли пешком двести тридцать две мили?

Фред кивнул.

– Какую же сумму вы хотели собрать?

– Восемьсот фунтов. Столько стоил билет до Америки. Там изобрели новый способ лечения рака, и я хотел, чтобы мама туда полетела.

Ответ Фреда вызвал у Джейн удивление и любопытство. Как можно полететь в Америку? Неужто на птичьих крыльях? И разве есть такое волшебство, которое лечит рак? Впрочем, Джейн напомнила себе, что не должна задавать лишних вопросов, и потому только спросила:

– Вам удалось добыть деньги?

– Моя история попала в газеты, и я собрал двадцать три тысячи.

Джейн была поражена. Двадцать три тысячи фунтов – сказочная сумма!

– Боже правый! И что же сказала на это ваша матушка?

Фред улыбнулся и молча покачал головой, затем переступил с ноги на ногу и почесал затылок. Джейн предположила, что этот жест сохранился у него с детства. Наконец он прошептал:

– Я был испорченным мальчишкой и просто ужасно вел себя по отношению к маме. Она все для меня делала, а я язвил и держался холодно. Я так и не потанцевал с ней. Она умерла. Я ни разу не сказал ей, как сильно я ее люблю, хотя она говорила мне это каждый день.

– Вы были ребенком. Мальчики никому не признаются в любви.

– Но я должен был. А так она умерла, думая, будто я ее не люблю.

Джейн понимающе кивнула:

– Поверьте: ваша мама знала, как вы ее любите. Вы же через всю Англию прошли ради нее. – Фред покачал головой. Джейн тихо продолжила: – Вот именно поэтому в книге мальчик не должен танцевать со своей матерью. Так он будет естественнее, человечнее, и читатели станут сочувствовать ему еще сильней.

Взгляд Фреда заметался по лицу Джейн.

– Кстати, существует ли продолжение романа? Я нашла только первую его часть, когда с бесцеремонностью, которой не могу себе простить, вторглась в ваши личные покои.

– Я не дописал книгу, – сказал Фред.

– Но почему? – воскликнула Джейн. – Непременно допишите!

Он пожал плечами:

– Я зашел в тупик. Может, из-за того, что некоторые сцены получились фальшивыми. К тому же, – он наклонился и шутливо-ласково ткнул Джейн кулаком в плечо, заставив ее вздрогнуть и покраснеть, – вы знаете, как трудно опубликовать роман?

– Могу себе представить, – ответила она.

– Вы только подумайте, сколько людей каждый год пишут романы, которых никто никогда не читает! В мире и так предостаточно книг. Больше человечеству не нужно.

– Какая ужасная мысль!

Фред пожал плечами:

– Первые страницы дались мне очень тяжело, и я не знал, может ли получиться что-нибудь хорошее. Показал другу, коллеге. Замечания, которые он высказал, были конструктивными и вполне благожелательными, но я места себе не находил от смущения и поклялся, что никогда больше не возьмусь за творческую работу.

– Напрасно. Именно сейчас вы должны проявить стойкость, – заявила Джейн. – Самая темная пора бывает перед рассветом. Пусть даже вам кажется, что все пропало, а вы продолжайте. Пускай работе конца и края не видно, а вы доверяйте своему сердцу. Этот роман можете написать только вы. Писательский труд предполагает одиночество.

– А если нужные слова не приходят?

Джейн кивнула:

– Стисните зубы, сожмите перо покрепче и работайте.