Влюбить в себя - [6]

— Спасибо, — густо покраснев, сказал Никита, — это очень мило с твоей стороны.

— Значит, все это было на самом деле?

Шилов неопределенно покачал головой.

— Ну, вроде того…

— Да, тебе несладко пришлось в детстве. Хотя твоя мама, наверное, думает по-другому.

— Это точно, — рассмеялся он. — В общем, моя мама — необыкновенная женщина.

— А вот у меня самые обычные родители, — сказала Настя. — Они хотят, чтобы я после школы пошла в медицинский.

— Господи, — с притворным ужасом прошептал Никита, — тебе же придется лягушек резать, покойников вскрывать. Неужели тебе это нравится?

— Нет, — покачала головой Анастасия. — Честно говоря, я и сама не знаю, что мне больше нравится.

— А эти твои занятия фотографией?

Настя махнула рукой.

— Я думаю, это временно, просто увлечение. Наверное, здесь мои родители совершенно правы. В жизни нужно заниматься чем-то более серьезным. Разве можно в наше время заработать себе на жизнь фотографией, если у тебя нет настоящего призвания?

— Я думаю, что ты неправа, — возразил Никита. — Те снимки, которые ты мне показывала, кажутся вполне зрелыми. Детские лица получаются у тебя такими… как бы это выразиться, настоящими, что ли.

— Это потому, что сами дети настоящие. Это уже потом, когда люди становятся взрослыми, в их лицах трудно найти что-то основное. Истина скрыта в них за масками. А дети ничего не скрывают просто потому, что не умеют этого делать.

— Нет, у тебя определенно есть талант. Я бы на твоем месте после школы пошел в наш институт. Может быть, режиссура и сценарное отделение для тебя не подходят, а вот на самый простой, актерский, курс ты могла бы поступить.

— Разве это так просто? — изумилась Настя.

— Конечно, — уверил ее Никита, — у нас хорошие преподаватели, они чувствуют в людях творческую жилку. Для того, чтобы поступить, совершенно необязательно заучить наизусть какую-нибудь басню и оттарабанить ее перед приемной комиссией. Нет, это, конечно, тоже надо, но главное, чтобы в человеке был внутренний огонь.

— Ты думаешь, что он у меня есть?

— Конечно. Я понял это сразу же, как только увидел твои глаза.

Для Анастасии это было слишком неожиданное предложение, и она даже не знала, как на него отреагировать.

— Ладно, я подумаю, у меня впереди еще почти год, — сказала она, когда они подошли к невысокому дому на Лиговке. — Я здесь живу.

На лице Никиты было написано сожаление.

— Тебе уже пора? Но ведь еще нет и восьми часов вечера. А, понимаю, у тебя строгие родители.

Настя пожала плечами.

— Да не то, чтобы очень… Просто я пока не приучила их к тому, что поздно прихожу. Тебе еще хочется погулять?

Ей и самой не хотелось так рано расставаться. Она чувствовала, что между ними постепенно возникают отношения, выходящие за рамки обычного знакомства. Настя оглянулась и посмотрела наверх, на окна своей квартиры. Ей показалась, что одна из занавесок едва заметно колыхнулась.

— И все-таки мне пора, — прикусив губу, сказала она. — Я немного устала, мы долго гуляли…

Чтобы хоть как-то ободрить внезапно приунывшего Никиту, она взяла его за руку и крепко пожала ему ладонь.

— Мне с тобой было очень интересно, правда.

Он сквозь силу улыбнулся.

— Это хорошо.

Она еще некоторое время постояла у подъезда.

— Надеюсь, что мы еще увидимся…

— Да, разумеется, — ответил Никита, не скрывая своей горечи. — Я, пожалуй, тоже пойду. Счастливо!

Сунув руки в карманы и низко опустив голову, он поплелся по двору. Настя почувствовала, что не может так просто расстаться.

— Эй! — крикнула она, когда фигура Никиты уже готова была скрыться за углом.

Он тут же оглянулся.

— Что?

— Я вот подумала… У нас в школе сегодня дискотека. Я зайду домой, мне нужно предупредить родителей и переодеться. А потом мы сходим потанцуем… если ты, конечно, этого хочешь.

— Вне всяких сомнений, — уверенно ответил он.

Настя заулыбалась.

— Но считаю своим долгом предупредить — я совершенно не умею танцевать.

— Я тоже! — с восторгом ответил он.

В школьном актовом зале, где проходила дискотека, было тесно и душно. Оглушающе гремела музыка, но ни Анастасия, ни Никита этого не замечали. Этот вечер принадлежал только им. Тогда же они впервые поцеловались.

После этого они встречались едва ли не каждый день. По выходным много гуляли, ездили в Петродворец, гуляли в Константиновском парке, подолгу стояли перед картинами в Эрмитаже, ходили в кино, ели мороженое. Их не пугали ни холод, ни дождь, они о многом разговаривали.

Настя рассказывала Никите о том, как однажды в детстве, когда родителей не было дома, она забралась в мамин шкафчик и попользовалась ее косметикой, после чего мать едва не упала в обморок. Никита тоже рассказывал всякие забавные вещи — например, о том, как в детстве он все время ел штукатурку и пытался убежать из дома, чтобы отправиться на Северный полюс — не путешественником, а кораблем.

Потом Настя закончила школу и, по совету Никиты, на удивление легко поступила в театральный институт, после чего они едва ли не все свободное время проводили вместе. Настя занималась в институте с энтузиазмом, но не думать о Никите было невозможно. Это была ее первая настоящая любовь.

Вообще-то, раньше она уже влюблялась в своего школьного учителя физкультуры, но это было так давно и глупо, что теперь ей даже не хотелось об этом вспоминать.