Влюбись, если осмелишься! - [27]

– Спайк женат. – Между бровями отца залегла глубокая морщинка – знак, что он вот-вот рассвирепеет.

– А мне плевать! – Я ступила на шаткую почву, но отступать было поздно. – Брак – чушь. И я буду спать с кем захочу!

Последнее добавлять все же не следовало.

– Хватит! – Лицо отца исказилось от гнева. – С этой минуты ты снова под домашним арестом. Иди к машине!

– И как ты заставишь меня в нее сесть? – не унималась я. – Свяжешь? И Рой понесет меня на плече?

– Не смей со мной спорить.

– Ты мне не хозяин! – Я и не думала заканчивать препираться.

– Тейлор, закрой рот! – рявкнул Сатир, порядком уставший от моих криков.

Я обиженно замолчала.

– Это удается немногим. – В голосе отца прозвучало одобрение, но затем он снова нахмурился. – Но что бы ни говорила моя дочь, ваша связь продолжаться не будет.

– Я сейчас правильно понял, – продолжал Сатир, игнорируя комплимент, – что основная суть претензии в долбаной церемонии с кольцами?

Я надеялась, что отец возразит, но он кивнул:

– И в ней тоже.

– То есть, – Сатир скрестил руки на груди, – если я, к примеру, завтра отвезу ее в Вегас, вопрос можно считать закрытым?

Он кивнул в мою сторону, а я задохнулась от возмущения – ни тебе цветов, ни кольца от «Тиффани». Не так я представляла себе предложение.

– Я не ослышался? Ты хочешь жениться на моей дочери?

Серьезный тон отца меня испугал. Неужели он не понимает, что Сатир просто издевается в своей обычной манере?

– А меня здесь хоть кто-нибудь спросит? – возмущенно воскликнула я, всплеснув руками.

Предупреждающий взгляд Сатира я сознательно проигнорировала. Маниакальная страсть отца к вмешательству в чужую жизнь меня всегда раздражала, но сегодня она превысила все допустимые пределы.

– Я не собираюсь замуж!

Тщетная попытка. С таким же успехом можно кричать в вакууме – никто не услышит. Я растерянно огляделась в поисках союзника. За время, пока мы с отцом выясняли отношения, зрители успели утомиться: Селина массировала виски ладонями, а Священник достал из холодильника бутылку с пивом и медленно опустошал ее, опираясь о стойку. Лишь Джейсон, не поднимая пистолета, терпеливо ждал, не отходя от Сатира.

– Рой! – позвал отец.

Ступени снова заскрипели под весом телохранителя. Священник потянулся за пистолетом.

– Отведи ее в машину.

Это было в отцовском стиле – решать проблемы методом грубой силы, когда аргументы исчерпаны. Я принялась отбиваться, но за долгое время работы Рой успел изучить мои привычки и умело уворачивался от укусов. Вопреки ожиданиям Сатир даже не дернулся, чтобы мне помочь.

– Скотч принести? – с плохо скрываемым ехидством поинтересовался он, пока Рой тащил меня к лестнице.

Отец поднялся следом и перед тем, как сесть в машину, долго беседовал с Джейсоном. Парадокс: четверть часа назад они были готовы перестрелять друг друга, а теперь спокойно обсуждали дела. В конце разговора Джейсон протянул ему мой паспорт, официально сбыв с рук.

По дороге в отель мы не разговаривали, а по приезде я заперлась в ванной, где провела больше часа. Все это время отец ждал в гостиной.

– Рейс в Нью-Йорк завтра вечером, – сообщил он, а когда я попыталась возразить, жестом заставил замолчать. – Я улетаю один, а у тебя будет неделя, чтобы определиться: вернуться домой или уйти из семьи.

От удивления у меня даже приоткрылся рот. Он же не предлагает это всерьез?

– Если выберешь первое, больше никогда не смей поднимать тему ухода. И прими как данность: в семье живут по правилам, которые устанавливает ее глава. Если второе – я снова заморожу счета. И вычеркну тебя из завещания. Сейчас кредитки разблокированы, пока можешь ими пользоваться.

Я не нашлась, что ответить. Отец поднялся из кресла и уже в дверях добавил:

– Не вздумай снова появиться на яхте. Иначе кое-кто действительно получит пулю в лоб.

Пустая угроза. Можно подумать, этот «кое-кто» меня ждал. Сатир даже на палубу не поднялся, когда меня увозили.

Оставшись одна, я поняла, что не просто не готова принять решение, но не могу даже начать размышлять о нем. И провела два дня, перемещаясь между косметическими кабинетами отеля с одной процедуры на другую. Отец оставил Стивена присматривать за мной, и тот обреченно дожидался то у двери спа-салона, то у стойки администратора, чтобы потом проводить до номера молчаливой тенью. Такой досуг мне быстро наскучил, и я переключилась на шопинг, но ни покупки, ни ночной загул по местным клубам удовлетворения не принесли. Душевный подъем я испытала лишь однажды, когда позвонила в полицию и сообщила о заведениях Сола Джуно. Эйфория вскоре утихла, отведенная неделя подходила к концу, а я по-прежнему не могла заставить себя сделать выбор. Желания возвращаться домой не было. Лишаться денег хотелось еще меньше. Наверное, я все-таки слишком меркантильна, раз не могу забыть про комфорт. А раз мне важнее роскошь, я не достойна свободы.

В предпоследний день в Маниле я снова потащила Стивена по магазинам. На выходе из бутика у одного из многочисленных пакетов оборвалась ручка. Продавцы кинулись помогать, и пока я озиралась в поисках такси, взгляд неожиданно зацепился за знакомое лицо. Мимо прошла та самая блондинка, подставившая меня в Таиланде! Я замерла, глядя ей вслед. Голос благоразумия уговаривал вернуться в отель, но я его не послушала. Оставив пакеты продавцам и пообещав забрать покупки через несколько часов, я рванула вверх по улице, стараясь одновременно не выпустить из поля зрения знакомый силуэт и вести себя как можно незаметнее. Стивен, как обычно, двинулся за мной и держался на небольшом отдалении.