Влюбись, если осмелишься! - [26]

– Не можешь до вечера потерпеть? – поглаживая мои ягодицы одной рукой, усмехнулся Сатир. Вторая медленно стянула с моего плеча бретельку бюстгальтера.

– Не могу, – честно призналась я, снова наклоняясь к его губам.

Едва наши языки соприкоснулись, моя спина покрылась мурашками. Довольно застонав, я провела ладонями по плечам Сатира. Почему с ним всегда так приятно? Он просто целует меня, а волоски на теле уже встают дыбом.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Меньше всего на свете я ожидала услышать здесь этот разгневанный голос. Испуганно оторвавшись от Сатира, я обернулась.

– Папа?

8

– Папа, не надо! Мне не причинили вреда!

В моей жизни все случается не вовремя – даже спасение приходит некстати. Испуганно озираясь, я замерла в центре камбуза, в котором еще никогда не было так тесно. Массивный афроамериканец Рой – бессменный телохранитель отца – еле поместился под низким потолком, но это не помешало ему прицелиться. Второй охранник, пониже, нервным движением переложил пистолет из одной вспотевшей ладони в другую. Оба дула были направлены Сатиру в лоб.

До появления телохранителей я успела одеться под недовольным взглядом отца и теперь стояла между ними и Сатиром, мешая выстрелить. Он порывался отодвинуть меня за спину, но не дотягивался, а подойти ближе не давали охранники. Отец не сводил с Сатира пристального взгляда:

– Разве я не четко выразился, когда просил просто подержать ее взаперти какое-то время?

Сердце на миг замерло, пока я осознавала услышанное. Он не спасать меня приехал.

– Так какого черта ты лапаешь мою дочь?

Отец не просто знал, где я, а сам отдал приказ лишить меня свободы. Вот почему меня не отпускали, даже получив доказательство невиновности.

– Я могу дословно процитировать твои инструкции. – Оттеснив здоровяка, в камбуз спустился Джейсон с пистолетом в руке. – Не бить, не калечить, максимум – связать.

Вслед за ним на лестницу ступил Священник. Оба взяли телохранителей отца на прицел.

Меня трясло от возмущения. Я обернулась к Сатиру в поисках поддержки, но он не смотрел в мою сторону.

– Будь любезен, укажи, что из этого списка было нарушено? – спокойно продолжал Джейсон, перемещаясь вдоль барной стойки, и не опуская оружия.

– Я не просил с ней спать!

– Селина, уведи ее в каюту, – Джейсон кивнул в мою сторону.

– Не пойду! – встрепенулась я.

Селина спустилась по лестнице и медленно двинулась ко мне, осторожно лавируя между пистолетами.

– А мы спокойно поговорим. – Джейсон остановился около Сатира.

– Сначала я убью твоего дружка, неспособного держать штаны застегнутыми, – сквозь зубы процедил отец, доставая из-за пояса пистолет и целясь Сатиру в лоб. – Тейлор, посторонись.

До сегодняшнего дня я никогда не видела оружие в руках отца. Это казалось таким неестественным. Я смотрела на него и не узнавала. Все было другим: начиная от непривычно жестоких ноток в голосе и заканчивая агрессией в жестах.

– Последнее желание? – осведомился он у Сатира, взводя курок.

– Только попробуй выстрелить! – разъяренно выпалила я, делая шаг вперед. – Тронешь его – и я расскажу про офшоры! Желтая пресса тебя живьем съест!

Священник одобрительно кивнул:

– А у малолетки, оказывается, есть яйца.

Я не блефовала и действительно была готова к скандалу в прессе. Видя эту решимость, отец злился, но и стрелять не спешил.

– Убив его, ты лишь добавишь проблем, – напомнил о себе Джейсон. – Если, конечно, тебе все еще нужны руно и выход на Кайманы.

Я не поняла, к чему он вспомнил греческую мифологию, но это сработало – отец опустил пистолет. Джейсон последовал его примеру. Священник продолжал держать Роя на прицеле.

Можно было вздохнуть с облегчением от маленькой победы, но в воздухе все еще чувствовалось напряжение. Я и сама была его частью, негодуя из-за поступка отца. Не берусь подсчитать, сколько ночей за последние полтора месяца я провела в страхе за свою жизнь. И он был этому виной.

– Рой, Стивен, оставьте нас ненадолго. – Отец первым нарушил повисшее молчание.

Телохранители поднялись на палубу. Священник убрал пистолет. Джейсон снова кивнул Селине, но я не дала себя увести.

– Папа… поверить не могу, что ты так поступил со мной.

– Я уже говорил: это послужит тебе уроком.

Равнодушный тон отца снова всколыхнул улегшееся было раздражение. Не выбирая слов, я выдала все, что думаю о его уроках. Упрекала в лицемерии и жестокости, кричала, что буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Он меня не прерывал. На обещании со скандалом уйти из семьи фантазия внезапно иссякла, и я замолчала. В ответ на мою тираду была прочитана привычная лекция о положении в обществе и нравственности. Я закатила глаза, ожидая финальную часть поучений – об ответственности за поступки. Отец пошел дальше, вспомнив о псевдопомолвке:

– У тебя есть определенные обязательства перед Эриком, но ты даже их не можешь выполнить. И связываешься с…

От его пренебрежительного взгляда, брошенного на Сатира, я разозлилась окончательно:

– Мне не нужен Эрик – я просто держалась поближе к Спайку!

От признания стало легче, но лишь на мгновение – я снова озвучила мысль раньше, чем обдумала последствия. Бросив на Сатира осторожный взгляд, я поежилась: мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.