Вляп - [2]

Тут у меня в голове что-то щёлкнуло. Точнее, глаза как-то переключились. Или мозги заглазные включились? И я стал узнавать. То, что видел. Частично. Хоть как-то.

Вот такой информационный эффект от зрелища лошадки. И это — хорошо. Иначе «неврубизм» мог продолжаться долго. А там бы и вообще — «крышу снесло». Тем более, что все эти нарастающие непонятки вызывали… как бы это помягче… значительное недоумение, обоснованную тревогу и нарастающую панику. Попросту — постоянное охреневание.

Продлилось такое ещё час-другой — вполне можно было бы и «с глузду съехать». Нет узнаваемого — начинается паника. Всегда. У всех.

Дальше энурез, понос, инсульт, инфаркт, паралич. Можно ещё добавить шизофрению с паранойей. Или — ступор. Вплоть до комы.

Но лошадь включила «распознавание образов». И я распознал образы двух… мужиков.

Наверное.

Образины. Бородатые, в меховых мохнатых шапках, в шубах, мехом наружу. И о-о-очень большие. Ну очень…

Ощущение — до возмущения с раздражением. Я-то сам не из мелких.

«Спасибо матери с отцом,

Что вышел ростом и лицом…»

Привык смотреть людям в глаза. А тут прямо великаны какие-то. Чувство как в толпе норвежцев: все вокруг на пару голов выше, а ты болтаешься где-то на уровне пояса. Все интересное происходит высоко, выше темечка. И ты попросту не допрыгиваешь.

И все остальное у мужиков по их размеру — и лошадь, и санки эти.

«Еурека», однако. Есть такое место. Технологический музей в Хельсинки с аттракционом: мир глазами ребёнка. Каждый посетитель может сам сходить пешком под стол. Ну, или попробовать пить из «папиной кружки» в полведра ростом. Познавательно…

Тут меня снова ухватили за шиворот и окунули в эти самые санки.

Вкинули.

Нет, всё-таки это дровни: сзади нет бортика. А внутри по полу солома рассыпана. Вот в эту солому меня мордой лица и воткнули.

Я дёрнулся, но руки подставить не сумел — мешало что-то. Зацепился что ли? За спиной рукавами? Дёрг-дёрг — никак. Хотя тут причина дошла относительно быстро: пока я оплеухи переваривал, меня, оказывается, и повязать успели. Интересно так захомутали: за локти. И теперь все эти бывшие носители зерновых, притаившиеся в донной части транспортного средства, абсолютно свободно лезли в глаза, кололи лицо и забивали глотку.

Я же не корова чтобы солому кушать! Моя глотка… реагирует рефлекторно. Как безудержный кашель переходит в рвоту — каждый и так знает. Попытался отодвинуться. Соблюсть гигиену, так сказать.

Чистоту в дровнях.

Тут лошадь пошла, меня сразу же подкинуло. Естественно, приложило об бортик. Естественно, лицом. Такое моё счастье. Кто-то из мужиков вякнул неразборчиво, повернувшись, ухватил меня снова за шиворот, и я оказался лежащим на спине, битым лицом к небу.

Теперь, уже много позже, могу честно признать — большую часть первых дней я постоянно находился в состоянии стресса. Более-менее полного ступора. Или проще — «Охреневания». Именно так — с большой буквы. То есть — глаза открыты, все вижу. Хотя с перспективой были… вопросы. Что ближе, что дальше — сначала соображал хреново. Нормальный глазомер восстанавливался месяцами.

А вот с пониманием смысла картинки… Были очень мощные проблемы.

Точно сказано: «видят, но не разумеют». Это про меня. И дело не только с распознаванием. Вычленить отдельный объект из панорамы… Типа: это дом или просто холмик? — довольно быстро стало удаваться. Вычленяется.

Хуже было с осмыслением — а что бы увиденное значило? Если это холмик, но в нём живут, то кто жители? Хоббиты? Сурки? Троглодиты?

Можете не пробовать — все варианты неверны.

Для осмысления нужен процесс мышления. Нужны мысли. Как минимум. А у меня первое время были только рефлексы. В голове — каша из обрывков междометий. Наиболее длинный связный кусок тогдашней моей мыслительной деятельности выглядел так: «Во, бл…!». А самый литературный пример выражения эмоций — «йиэё-моё!». Такое сплошное… «йотирование по площади».

Мужик зашипел, лошадка дёрнула, меня немедленно снова приложило лбом об бортик (как же эта дубина называется? слега? оглобля?) и мы — поехали. В памяти всплыло: «потрёхали рысцой».

Ещё один эффект с самых первых дней моего пребывания здесь — странные фокусы моей памяти. Типа вот этой фразы: «а не потрёхать ли нам рысцой?» Откуда это? — А фиг его знает! Всплыло…

Всякая хрень, попадавшаяся на глаза за время жизни, давно забытая — вдруг начала появляться и проявляться. Как старый негатив в «мокрой» фотографии. Иногда — интегрировано, большим блоком. Со всеми подробностями, включая вкус пломбира, который мы ели с девушкой, за которой я ухаживал в молодости. Я тогда очень успешно употребил фразу о Нгоро-Нгоро и особенностях использования слоновьего помёта. Пока девушка отвлеклась на совмещение полученной информации с собственным тезаурусом, я успел существенно продвинуться… в процессе ухаживания.

Но чаще фраза, картинка, формула или формулировка прорезывались в виде куска чего-то. Часто — непонятно чего. И самое скверное — этот процесс вспоминания был малоуправляемым.

Вдруг всплывает: «ортованадат итрия активированный европием». А куда, откуда, зачем…?

Позже я провёл немало времени, вспоминая всё вспоминаемое. Пытаясь собрать из разных кусочков что-то связанное.