Влиятельные семьи Англии - [52]

Глава 12 Поместное дворянство

В уме англичанина земля занимает особое место. Есть понятие поместного, то есть земельного, дворянства, но до сравнительно недавнего времени другого и не было. Джентльмен, дворянин, чтобы считаться таковым, должен был владеть землей, и притом немалой ее частью. Деньги, пусть даже и ротшильдовские миллионы, – это всего лишь деньги; а земля – это положение в обществе. Она позволяла отличить старинное богатство от только что нажитого, прочное от эфемерного. Миллионер не зря потратил бы свои деньги, если бы вложил половину своего состояния в 10 тысяч акров земли по шиллингу на процент, писал журнал Economist («Экономист») в 1870 году, так как землевладение подняло бы его «на более высокую ступень в глазах большего числа людей».

В XIX веке разные представители Родни, включая Мозеса Монтефиоре, Дэвида Саломонса и Исаака Лиона Голдсмида, приобрели себе загородные резиденции, но это были всего лишь особняки в окружении обширных парков и не могли сравниться с огромными имениями, которыми владели их современники – английские банкиры, как, например, 15 тысяч акров в Гемпшире, купленные Александером Бэрингом (первым лордом Эшбертоном), или 30 тысяч акров лорда Оверстона, раскинувшиеся по 11 графствам. Но во второй половине века Ротшильды тоже перебрались за город и сделали это с ротшильдовским размахом. Между 1850 и 1880 годами они буквально скупили всю долину Эйлсбери, и их надменные особняки возвышались буквально на каждом утесе в Чилтерне. К тому времени, как они приобрели все, что хотели, им принадлежали около 30 тысяч акров в Бакингемшире и порядочный кусок Хартфордшира.

Дизраэли поселился в Бакингемшире чуть раньше Ротшильдов. В 1847 году, после раскола в партии тори из-за отмены хлебных законов, он оказался во главе землевладельческого крыла партии, но сам земли не имел и на следующий год купил Хьюэнден возле Хай-Уикома. Он обожал природу, свой «любимый приморский Бакингемшир», и, возможно, заразил своим восторгом Ротшильдов. Другим фактором, склонившим их к покупке, были железные дороги, которые выдвинулись на север и таким образом сделали эту местность легко доступной из Лондона.

В 1851 году Майер де Ротшильд приобрел Ментмор, и вскоре за ним последовали и другие члены семьи: Энтони поселился в Астон-Клинтоне, Фердинанд в Уоддсдоне, его сестра Элис в Айтропе, Альфред в Холтоне, Леопольд в Уинге и Натаниэль в Тринге. Натаниэль, Альфред и Леопольд были сыновьями Лайонела, а Ферди и Элис – племянником и племянницей. (Ферди также был его зятем.)

Этот анклав в Чилтерне представлял собой аналог анклава Ротшильдов в Лондоне, где они жили друг от друга на таком расстоянии, что могли переговариваться. В Бакингемшире они (при крепком здоровье) могли бы дойти друг до друга пешком. В 1865 году Лайонел построил себе шестиэтажный особняк на Пикадилли, 148. В ближайшие годы Майер переехал в дом номер 107, Фердинанд – номер 143, Элис – 142, Энтони – за углом, а Альфред – чуть ниже по улице Симор-Плейс, дом 1.

Бакингемшир густо усеян рыночными городками, которые сегодня тянутся друг к другу и угрожают образовать крупную конурбацию, но сто лет назад между холмами лежали пустые долины, продуваемые ветрами со всех сторон, а в рассыпанных по низинам деревням царила бедность. Сельское хозяйство, уже значительно пострадавшее из-за отмены хлебных законов, получило тяжелейший удар из-за освоения американских прерий. Цены на зерно катастрофически упали, многие фермеры не могли заплатить за аренду земли, и к этим внешним факторам добавилась откровенная близорукость землевладельцев. Герцогу Бакингемширу, например, пришлось продать около 50 тысяч акров между с 1844 по 1857 год (при этом у него еще осталось около 10 тысяч акров имения в Стоу). Другие магнаты покинули эту местность и предоставили ей приходить в упадок.

«Где же, – спрашивал местный историк в 1885 году, – великие семьи: где Ли из Куоррендона, Дэшвуды из Холтона, Честерфилды и Стэнхоупы из Айтропа, Уортоны из Аппер-Уинчендена, Лейки из Астон-Клинтона, Дормеры из Уинга? Все их когда-то благородные резиденции сметены беспощадной рукой времени, а земли их позаброшены. Теперь Ротшильды владеют важнейшими из этих поместий. Но, – продолжал он, – новые владельцы вдохнули новую жизнь в окружающую местность, и факты, по крайней мере в данном случае, не подтверждают пословицу о том, что будто бы под раскидистым деревом ничто не цветет…

Майер, младший сын Натана, нанял архитектора Джозефа Пакстона, который лишь недавно закончил Хрустальный дворец для Всемирной выставки, чтобы построить ему, как он выразился, виллу в Ментморе. Пакстон положил в основу своего проекта Уоллатон, великолепную резиденцию XVI века, принадлежавшую семейству Уиллоуби (сейчас там располагается Ноттингемский музей естественной истории). Он использовал такой же медового цвета анкастерский камень и те же пышные елизаветинские детали, но видоизменил их по собственному усмотрению. В итоге получился грандиозный дворец с массивными квадратными башнями и шпилями, смягченный садами и парком. Строительство велось с 1852 по 1854 год, и резиденция стала первой в округе, где провели паровое отопление и устроили искусственную вентиляцию.