Властелины безмолвия - [4]

Тут я отвлекся от его объяснений и взглянул на Валери с еще большим интересом.

Мне показалось, что она со своими длинными черными волосами, тонкими руками, красиво очерченными губами, большими закрытыми глазами, которые смотрели сейчас во что-то неведомое, плавает где-то между фантазией и реальностью.

Она едва дышала, и медленные колебания груди являлись единственным признаком жизни, которая теплилась в этом чарующем теле античной богини.

Она производила странное впечатление, которое я не мог ни четко проанализировать, ни даже определить. Поэтому я все смотрел и смотрел на нее.

Голос Грейсона возвратил меня к реальности.

Реальность? Что же реального было в том, что показывал мне Грейсон?

На небольшом экране, расположенном на спинке кровати, я увидел большую черную дыру. Было такое впечатление, что я гляжу в глубокий колодец, в какую-то бездонную пропасть.

Фрейдистские символы непрерывно возникали в глубине сна Валери.

— Целиком ее сны ускользают от нас, — закончил объяснения Грейсон, отключая контакт энцефалоскопа. — Так-то вот, господин Милланд. Теперь вы знаете столько же, сколько и мы.

Однако сюрпризы были явно еще не исчерпаны.

Вот Грейсон выводит меня из палаты, и мы спускаемся на первый этаж. Грейсон направляется в глубь коридора и открывает тяжелую металлическую дверь.

Я следую за ним по узкой винтовой лестнице, которая ведет в подземелье, и мы попадаем в громадную лабораторию, где царит неописуемый беспорядок.

На полу разбросаны какие-то детали, обрывки проводов, а оголенные провода высокого напряжения свисают со стен; развороченная аппаратура жалко выставляет свои искалеченные внутренности…

И все это сотворила Валери!

Грейсон показывает мне место, где был найден обугленный труп профессора Ватсона. Рядом висит без предохранительного щитка розетка, которую приложили к бедному Ватсону. Она так и болтается в нескольких сантиметрах от пола, напоминая о случившейся драме.

Грейсон мне объяснил:

— Все аппараты, которые здесь находятся, созданы нашим коллегой Ватсоном. Несмотря на то что они разбиты, некоторые нам удалось идентифицировать, другие будут идентифицированы потом командой специалистов.

А теперь идите сюда.

Он показал мне на небольшой эбонитовый ящичек, закрепленный на двух опорах, который тоже носил следы разрушительного безумия Валери.

— Вот это, в частности, сильно нас интересует. Его механизм явно противоречит здравому смыслу. Никто из тех, кто его изучал, не догадался о его предназначении. Эта штука, кажется, приспособлена для марсианского разума.

Я оценил его юмор и улыбнулся.

— Даже так?

— Я хотел бы, чтобы вы сами заглянули в него.

— Но я же не марсианин.

Он одарил меня кислой улыбкой, но тоже не удержался от реплики:

— Вы ведь и не психиатр, и не психолог, не говоря о том, что не уроженец планеты Марс… С этим я согласен… Но вы инженер-электронщик. Ко всему прочему, вас пригласил профессор Ватсон, который, выходит, доверял вашей профессиональной подготовке и опыту. Я полагаю, что вы сделаете все, чтобы проникнуть в тайну этого аппарата. В любом случае вам ничто не мешает попытаться сделать это.

Я приподнял крышку и посмотрел на сеть проводов, скопище катушек и трансформаторов… На первый взгляд трудно было вынести какое-то четкое мнение, и я смущенно почесал лоб.

— Нужны кое-какие приборы и материалы… чтобы попытаться…

— Все, что вам потребуется, находится в шкафчике в глубине зала. А если понадобится еще что-либо, то звоните.

Сказано это было достаточно ясно. Иначе говоря: «Займитесь своим делом, не теряя времени. Это ваша, а не наша работа».

Через два часа я потерял всякую надежду.

С примерным терпением я щелкал выключателем, свинчивал и развинчивал составные части таинственного аппарата.

Я пытался все соединить согласно логике. Я останавливался и все начинал сначала, терпеливо ожидая результата.

У меня создалось впечатление, что я занимаюсь работой, которая выше не только моего, но и вообще человеческого разума.

Но наконец две, а затем и три лампочки загорелись внутри аппарата, и это поддержало мое мужество.

На какое-то время мне пришлось прерваться, чтобы поужинать. Ужин по моей просьбе принесли в лабораторию. Присутствие тех, кто бродил по коттеджу, вызывало у меня глухое раздражение.

Я сомневался, что смогу работать в контакте с этими людьми, не обладающими простыми человеческими чувствами, а измеряющими все в жизни какими-то символами и рефлексами.

Когда наступила ночь, я счел за лучшее снова приняться за работу, чтобы подавить свою нервозность.

Однако нет ничего более удручающего, чем непонятная тебе работа.

Мне не нравилось то, что я делал. Нет, действительно не нравилось!

Решительно вооружившись паяльником, я принялся за провода, сгоревшие явно из-за короткого замыкания. Один за другим я устанавливал их входы и выходы, а также места припаивания целых пучков.

Желая проверить, работают ли лампы, я щелкнул переключателем. На этот раз все они вспыхнули и начали мигать в каком-то бесконечном световом танце. Стерженьки на своих подставках завибрировали, а катушки стали медленно вращаться.

Смотри-ка, а ведь любопытно! Я почувствовал удовлетворение, а потом сразу беспокойство, когда, сделав неловкое движение, уронил на пол отвертку.