Власть предыстории - [36]
С первых страниц книги становится очевидным, что для Ф. Энгельса проблема предыстории общества не существует, он отправляется сразу от «готового человека», приписывая ему и состояние «дикости», когда в первобытных «стадах» царил якобы промискуитет, то есть неупорядоченные половые отношения[160]. Современные исследования этнографов и археологов показали, что в истории общества не было периода промискуитета, он остался далеко, в палеолите[161]. Почему же люди начали вводить запреты на близкородственные половые связи?
Ф. Энгельс полагал, что первые шаги к экзогамии были сделаны благодаря замеченным вредным последствиям кровосмешения. А «племена, у которых кровосмешение было благодаря этому шагу ограничено, должны были развиваться быстрее и полнее, чем те, у которых брак между братьями и сестрами оставался правилом и обязанностью»[162]. Следовательно, по мысли Ф. Энгельса, первые шаги к экзогамии сделаны под влиянием требований естественного отбора, а не в связи с развитием труда и ростом его производительности. Но далее он везде стремится проводить свою основную идею: чей труд был главным — тот был и собственником орудий и средств производства, властителем в семье. Именно таким образом он обосновывает происхождение матриархата, не замечая, что его доводы основываются исключительно на привычней морали его времени. Дух Ж. Рони-старшего незримо витает над этими страницами:
«Мужчина воюет, ходит на охоту и рыбную ловлю, добывает продукты питания в сыром виде и изготовляет необходимые для этого орудия. Женщина работает по дому и занята приготовлением пищи и одежды — варит, ткет, шьет. Каждый из них — хозяин в своей области: мужчина в лесу, женщина — в доме. Каждый является собственником изготовленных и употребляемых им орудий мужчина — оружия, охотничьих и рыболовных принадлежностей, женщина — домашней утвари. Домашнее хозяйство ведется на коммунистических началах несколькими, часто многими семьями»[163]. При этом женщины принадлежат к одному, а мужчины могут принадлежать к разным родам. Главенство же женщины в таком хозяйстве, по мнению Ф. Энгельса, определяется ведущей ролью женщины и ее «отрасли хозяйства» в семейном благополучии. Отсюда и весь матриархат, с его «естественным» разделением труда.
Что же произошло далее — почему матриархат сменился патриархатом? Переход был постепенным и включал в себя промежуточные стадии: групповой, затем парный брак, когда половые связи с несколькими мужчинами стали казаться женщинам «унизительными и тягостными», и они «тем настойчивее должны были Добиваться, как избавления, права на целомудрие, на временный или постоянный брак с одним мужчиной». От мужчин этот шаг не мог исходить: «им вообще никогда, даже вплоть до настоящего времени, не приходило в голову отказываться от удобства фактического группового брака»[164]. От парного брака — один шаг к моногамии, к власти мужчин. Как же он был сделан?
Всему виной — скотоводство. «Стада были новыми средствами промысла; их первоначальное приручение, а позднее уход за ними были делом мужчины. Поэтому скот принадлежал ему; ему же принадлежали полученные в обмен за скот товары и рабы. Весь избыток, который давал промысел, доставался мужчине; женщина участвовала в потреблении его, но не имела доли в собственности. «Дикий» воин и охотник довольствовался в доме вторым местом после женщины; более «кроткий» пастух, кичась своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе»[165]. Жена сделалась служанкой, ее устранили из общественного производства, муж стал господином. Итог рассуждений: «Низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного индивида было ее единственной, определяющей целью»[166].
Читая Ф. Энгельса, не устаешь удивляться, насколько верен тезис марксизма, что бытие определяет сознание, и насколько прочно мыслитель, сумевший проявить огромную по тем временам степень идейной самостоятельности, остается в плену своего века, его морали, его взглядов! Ф. Энгельс пишет о «естественном» разделении труда между мужчиной и женщиной, не замечая, что это разделение проведено им в полном соответствии с чисто мещанским пониманием места женщины в семье. Словно за его спиной возникает вдруг тень столь ненавидимого им филистера и бюргера, который требует: удел женщины — киндер, кюхе и кирхен… И Ф. Энгельс безвольно ему подчиняется. Но было ли в действительности в далекие времена матриархата разделение труда, указанное в «Происхождении семьи…», вели ли женщины домашнее хозяйство, а мужчина занимался охотой? Это надо доказать и обосновать археологическими данными, а не этнографическими выкладками Моргана. Таких данных нет и по сей день.
Далее, если даже такое разделение существовало, то почему оно непременно подчиняло женщине мужчину и исключало их равноправие? Ведь каждый из них занимался полезным делом и порой охота приносила лучшие результаты, чем скудное домашнее хозяйство. И поныне в охотничьих племенах главенствует мужчина, а не женщина.
