Власть - [6]

Открыв красную кожаную сумочку, он достал из нее небольшое ручное зеркальце, пудреницу и тюбик с помадой кораллового цвета, которую позаимствовал у Хузи. Присев под окном, он повернул зеркало, чтобы поймать свет луны, и осторожно обвел помадой губы. Теперь немного пудры на щеки, а темно-коричневый карандаш сделает его брови толще и темнее. Закончив, он посмотрел в зеркало на свое новое лицо и улыбнулся. Потрясающе.

Он спрятал свою форму и туфли, засунув их под измазанный краской брезент. Бумажник, часы и четки положил в красную сумочку. Он рисковал, надеясь, что одежду не найдут в его отсутствие. Выбора у него не было. Но к чему рисковать потерять деньги и часы? Или бамбуковые четки, освященные кардиналом Сином, святейшим на Филиппинах человеком?

Сидя у окна, Баколод коснулся четок и широко открытыми и немигающими глазами уставился на бледный осколок луны. Затем прислонился спиной к стене и, ожидая пока успокоится дыхание, стал вслушиваться в шум водопадов в ущельях, окружающих гору. Пенис под его платьем сделался твердым, как камень.

Он покинул сарай, шепотом повторяя имя девы Марии.

2

Манила– 11.45, той же ночью.

Обеспокоенная Анхела Рамос решила, что ее осведомительница напугалась и больше не появится. Осведомительницей была Элизабет Куань, двадцати четырех лет, оператор компьютеров на Талтекс, которая утверждала, что у нее есть доказательства того, что компания Талтекс Индастриз «отмывает» грязные деньги могущественного тайваньского наркокороля, известного как Черный Генерал.

Если мысль о том, чтобы противостоять ему хотя бы косвенно, испугала Элизабет Куань, то и Анхелу Рамос она тоже лишила спокойствия. Черный Генерал начал свой путь в кошмарных шанхайских трущобах, прошел через «Золотой треугольник», производящий опиум, и стал во главе жестокого азиатского преступного мира. За это время он приобрел репутацию исключительно безжалостного и двуличного человека.

У маленькой, хриплоголосой мисс Куань, которую обычно видели в одном и том же голубом платье и черных, застегивающихся на лодыжке туфлях, была, однако, веская причина стать осведомительницей. В машинном зале ее изнасиловали двое надсмотрщиков. К тому же они отсняли «поляроидом» акт насилия и теперь показывали цветные снимки своим приятелям по заводу. Мисс Куань жаждала мщения.

Она ничего не сказала об изнасиловании руководству компании и полиции. Сексуальные домогательства надсмотрщиков, особенно в ночную смену, были обычным делом. Женщины даже прозвали Талтекс «матрасной компанией», потому что им часто предлагали альтернативу: «Или ты ляжешь, или тебя выгонят с работы». А так как они боялись потерять работу, то запугать их не представляло большого труда.

Волевую и несколько претенциозную мисс Куань сломить было трудно. Она решила, что Талтекс должна быть наказана. Для достижения этой цели она разыскала Анхелу Рамос.

Стоя перед огражденным решеткой окном кухни в темном, притихшем бараке, вспотевшая Анхела Рамос посмотрела на два давно стоявших без дела бензонасоса и закурила очередную сигарету. Последнюю неделю она курила меньше, чем обычно, стараясь глубоко не затягиваться, и покупала сигареты с низким содержанием смол. Скоро она сможет уже совсем бросить курить.

Сунув руку в карман ситцевого платья, она нащупала включающийся от голоса микрокассетный магнитофон – подарок крестного отца, жившего в Гонконге. Это был очень здравомыслящий человек, обладающий интуитивной сметкой в практических делах. За день до этого он уговаривал Анхелу покинуть Филиппины ради ее же безопасности.

«Тебе сейчас очень опасно оставаться там, – сказал он ей. – Талтекс уже повесила петлю на дерево, и теперь им нужна только шея. Она вполне может оказаться твоей».

Он собирался уезжать во Флориду, «загазованный рай», как он ее называл, где в Ки-Бискайне, на берегу океана, он владел кое-какой недвижимостью. «Поедем со мной в Америку, – говорил он Анхеле. – Беги от этих гнусных злодеев, из этой нищей страны. Ты не сможешь в ней жить хорошо».

Жить хорошо? Какая там хорошая жизнь, если в результате беспощадной борьбы с Талтекс она заработала колит, опоясывающий лишай и аритмию сердца. Какая там хорошая жизнь, если она сейчас ведет борьбу против планов компании урезать начальную заработную плату с одного доллара двадцати пяти центов до одного доллара в день. О какой хорошей жизни может идти речь, если она собирается возглавить профсоюз, который администрация использовала для прикрытия своих темных дел. Еще она организовывала забастовки в виде снижения темпов работы и сидячие забастовки в знак протеста против опасных для жизни условий работы на Талтекс. Она лично критиковала руководство компании за его давнишнюю практику отказа предоставлять рабочим выходные дни, бюллетени по болезни и отпуска.

У нее не было ни мужа, ни любовника и, хотя ею восхищались женщины, с которыми она работала, – у нее было мало друзей. Такие взаимоотношения требовали жертв, к которым она не была готова в данный период своей жизни. У нее не было на это ни времени, ни сил.

Жить хорошо? Едва ли. Для этого она слишком боялась Талтекс. Эта компания обладает большей властью, чем многие правительства, но при этом никому не подчиняется и знает только свою выгоду. Ее крестный отец говорил, что эти люди ни перед чем не остановятся. «Им можно доверять не больше, – сказал он Анхеле, – чем тигру, который готовится к прыжку».