Власть - [4]

Проходя туманными ночам по автостоянке, Баколод каждый раз опасался, что вот сейчас крысы кинутся грызть его щиколотки, или дикие собаки примутся кусать его за яйца. Конечно, это были пустые страхи, поскольку ни с ним, ни с кем другим работающим в ЗСТ ничего подобного ни разу не случалось. Но, как любила говорить Хузияна де Вега, с нервами у Баколода не в порядке: чуть что, сразу в обиду.

У входа в ЗСТ он помахал охранникам, трем невысоким неграм с темной кожей и густыми курчавыми волосами, как у всех представителей их племени. Все трое были вооружены автоматами «узи» и жевали динугуан – свиные внутренности, тушенные в крови свиньи. Деревенские тупицы, только что надевшие обувь. Мужланы, приехавшие в большой город, чтобы чего-то добиться в этом мире, которых по-прежнему тянет в джунгли, где их родичи воюют луками с отравленными стрелами. Баколод улыбнулся им в ответ. Из-за этих ублюдков он разволновался.

Войдя в ворота, Баколод остановился в темноте за сторожкой, положил сумку на землю и огляделся. Было темно. Эти скряги, американцы, жалели денег на освещение. Они рассчитывали на старомодные фонари, установленные еще японской императорской армией, когда здесь был лагерь военнопленных. Бледная луна, полускрытая за серым туманом, почти не добавляла света.

ЗСТ казалась пустынной, но это впечатление было обманчивым. Баколод знал, что ночная смена в последнее время опаздывает, и рабочие, которые не спят в бараках, находятся сейчас дома. Это его вполне устраивало. Чем меньше людей шатаются по зоне, тем меньше вероятность, что они его заметят, когда он совершит поджог.

На территории зоны находились заводские цеха, склады, бараки, где жили рабочие, электрическая подстанция с линиями электропередачи. На остальном пространстве были разбросаны механические мастерские, на которых оставили след время и непогода, разваливающиеся сараи для хранения инструментов и две насосных станции. Вооруженные охранники с фонарями регулярно совершали обход территории в сопровождении доберман-пинчеров и немецких овчарок. В воздухе стоял запах серы и заводского дыма.

Со сторожевой вышки мощный прожектор водил лучом по входу в зону и автомобильной стоянке. Из сторожки кассетный магнитофон негров орал голосом Мадонны.

Всего в нескольких ярдах от того места, где стоял Баколод, находилась пустая площадь, красная почва была там плотно утрамбована паровыми катками. Если не считать голого флагштока, окруженного мопедами и мотоциклами, прикрепленными цепями к деревянным стойкам, там ничего не было.

В те времена, когда ЗСТ еще была японским лагерем для военнопленных, площадь эта служила местом умерщвления. Здесь по приказу начальника лагеря распинали пленных союзных войск, вбивая гвозди в их руки, ноги и головы. Леон Баколод, чей мир был наполнен фантомами, верил, что на площади обитают души погибших филиппинцев, китайцев и американцев. Случалось даже, что он ясно слышал их стоны ветреными ночами.

Баколод содрогнулся. У него просто волосы встали дыбом.

До войны на этом месте находилась молочная ферма, затем лечебный курорт с минеральными водами и наконец крупнейший в стране завод по производству детской игрушки йо-йо[2]. Баколод увлекался этой игрушкой, она была его хобби. Благодаря постоянным тренировкам он, к восторгу по-детски непосредственной Хузияны де Веги, освоил множество трюков с этой игрушкой. Он научился также использовать ее в качестве метательного снаряда; на Филиппинах, родине йо-йо, это воинское искусство было почти забыто, хотя с игрушкой здесь умели обращаться так ловко, как нигде в мире.

Несмотря на поздний час, в одном из заводских зданий работа шла полным ходом. Баколод видел свет, проходящий сквозь закопченные разбитые окна, слышал шум работающих станков и генераторов. Был слышен также скрипучий голос индийца, заведующего цехом: он ругал рабочих на тагильском, английском и бенгальском языке, который был для индийца родным. Как говорила Хузияна де Вега, если ты работаешь на Талтекс, то все это дерьмо начинается с момента, когда тебя нанимают, и кончается, когда ты отбрасываешь копыта.

Баколод, стоявший за сторожкой, поднял свою сумку и направился к площади. Вдруг он замер и посмотрел налево. У него сильно застучало сердце, несколько секунд он прислушивался, затем, спотыкаясь, заторопился обратно. Он боялся, что его увидят.

В темноте он дотронулся до висевших на шее бамбуковых четок и увидел, что на площадь выезжает мототележка. В ней молча сидели два охранника. Баколод обоих знал и презирал.

Первый, Эдди Пасиг, был костлявым коротышкой, насмешливым, как черт. Этот безмозглый подлец постоянно дразнил Баколода, имитируя его неразборчивую речь и хохоча, как над самой уморительной шуткой. Зная об эпилепсии Баколода, Пасиг прозвал его «дерганым».

Другого охранника звали Фредди Бонифацио. Это был невысокий, толстый и кривоногий человечек, смешанной китайско-филиппинской крови, лучший на заводе игрок в бейсбол, считающий себя донжуаном. Он также был главным слушателем Пасига, когда тот имитировал косноязычие Леона Баколода, В данный момент Баколоду меньше всего хотелось видеть этих двух мерзавцев.