Власть нулей. Том 2 - [197]

– Она, наверно, очень сильная была?

– Ой, они не любили, когда их называли сильными! Могли в морду за это дать. Женщины-то ждут, когда их освободят от такой жизни, в которой приходится быть сильной, а ей говорят, что это навсегда, что это нормально для бабы – быть ломовой лошадью. Мужики любят, когда их хвалят за силу, поэтому думают, что и женщинам это должно быть приятно. Но женщины терпеть этого не могут, как будто кобылой или даже бульдозером обозвали. Тут до сих пор можно видеть брёвна, что из железнодорожной насыпи торчат – это бабы железную дорогу восстанавливали. Её взрывали во время войны несколько раз, потом насыпь пришлось возводить по новой. Они таскали и укладывали брёвна в два-три обхвата, у них не было никакой техники, всё делали голыми руками. Представляете, какая силища была? Они на этой стройке многие умерли, их так среди брёвен и положили. И вот бабам в помощь прислали списанных с фронта мужиков: один на костылях, другой без руки, третий не видит ни фига, глаза сожжены. Помощнички, блин. Естественно, к работе их никто не допустил, назначили руководить процессом. Потом ещё какой-то сморчок из центра прискакал, залез на настил из досок, начал речь толкать, какие замечательные у нас в стране женщины, с такими никакие войны не страшны. Всё восстановят, сдюжат, выдержат, так что разрушай – не хочу. Так надоел своей трепотнёй, а послать нельзя – начальство. Тогда такие сморчки и повалили в начальники, потому что работать никто не мог с циррозом, больше трёх кило поднимать нельзя. Только глотку рвать на ветру можно и никому не нужных невест разглядывать. Моя бабка плечом поддела доску, на которой он распинался, вверх её рукой дёрнула, она спружинила, сморчка как сдуло. Хулиганка была моя бабушка.

– И она никогда не скучала по деревенской жизни?

– Те деревни, в каких они жили, давно вымерли. Я читал воспоминания одного немецкого генерала, он удивлялся, что при вступлении в Россию им встречались полностью опустевшие селения, пригодные для жизни брошенные дома, иногда даже с мебелью. Они сначала думали, что это связано с эвакуацией населения, но соседние города и посёлки не были эвакуированы. Потом до них дошло, что эти деревни были просто брошены задолго до начала Войны, их даже некому было разграбить. А когда некому грабить брошенные дома, это один из признаков запущенного механизма тотального вымирания населения. Армия в России всегда была крестьянская, её почти полностью набирали из крестьянских мужиков, некоторые деревни забривали поголовно, когда Русская армия несла тяжёлые потери ещё при Николае Втором. Из них мало кто возвращался, некоторые оседали в городах, уходили в шабашники. А бабы надрывались и землю пахать, и дома поднимать, и вообще всё в одиночку делать, поэтому драпали в ближние города работать на заводы, фабрики, комбинаты – стекольные, ткацкие, металлургические и прочие, какими стали Советскую Россию застраивать. Уходили ни с чем, грузового транспорта не было, а комод на себе не попрёшь. Даже если на лошадях, то разобьёшь всё по колдобинам. До такого отчаяния люди были доведены, что при крайней бедности бросали последнее имущество, недвижимость, огород.

– Сейчас по России тоже много брошенных домов, деревня снова пустеет. Говорят, что деревня уже исчезла как вид населённого пункта.

– Потому что деревней надо заниматься. Землёй и её обустройством должны заниматься мужики, а их якобы нет. Они или пьют, или уже спились, или предпочитают всему городскую жизнь, что не так и плохо – хоть к какой-то жизни тяготеют. Женщина, какой бы сильной её не делали, не сможет поставить сруб и выкопать колодец. Последние сто лет много нытья, что мужик на Руси исчезает, как и деревня, под эти сопли жалеют алкашей, как «последних из могикан». На самом деле мужик никуда не исчезает, а всё больше превращается в мужчину, который уже не согласен в ужасающих условиях жить и работать, да ещё гордиться этим. Мужчины предпочитают, чтобы землю пахали машины, дома строили подъёмные краны, дороги прокладывала техника – для чего-то она ими придумана. Но к таким переменам в сознании народа уже не готова власть, у неё обычная уборка снега и вывоз мусора который год в списке аномальных подвигов числятся.

– Ха-ха-ха, слушайте, а почему Вас считают бандитом? Вы же не похожи совсем.

– На кого, на бандита? А где Вы их видели?

– В кино, где ж ещё? Там такие мордовороты, еле языком ворочают, словно и букварь не прочитан.

– Я в кино тоже много кого видел, например, инопланетян. Они почему-то были зелёными и с большими ушами. Потом в другом фильме они были уже синими и совсем без ушей. Меня это возмутило, потому что я уже уверовал, что инопланетяне просто обязаны быть зелёными и с ушами, как у Чебурашки.

– Ха-ха-ха.

– Я смотрю, Вас очаровал, что не похож на блатного из подворотни с примитивным внутренним миром. Вы не подумайте, что я какой-то идейный преступник, с философией исключительной личности, которой всё позволено. Мы же все советские люди с обязательным средним образованием, с бесплатным высшим, которое, как утверждают сами профессора, на порядок выше нынешнего платного. Ещё у меня детство было хорошее, солнечное. А детство, говорят, определяет всю дальнейшую жизнь. Сам себя я бандитом не считаю, ничего такого особенного я не делаю. По нынешним меркам все правители России двадцатого века были опасными преступниками, разве только Черненко ничего не успел или Брежнев с Горбачёвым под сомнением. Кто такой был Ленин до Революции? Очень опасный государственный преступник. А после – вождь мирового пролетариата. Мирового! Троцкий, Сталин, Андропов сейчас были бы приравнены к тиранам вроде Хусейна, хотя куда ему до них, слабоват.