Власть над водами пресными и солеными. Книга 1 - [76]

Не, никто не готов. Ламия по имени Фурия лопает креветок, которых в Starbucks отродясь не подавали. Чистит их прямо на стол и ест сырыми. С пивом. Сочетание для меня немыслимое. Суккуб пьет эспрессо. Литрами. В жизни не видела, чтоб человек пил эспрессо из самых больших старбаксовских кружек. У нормального существа и после небольшой чашечки местного эспрессо в животе бабочки порхают. Но суккубу нужно много энергии, не то она станет жрать посетителей и лампочки.

Хуже всех веду себя я. Я делаю то, чего отродясь в этом кафе не делала. Я курю сигару. Настоящую кубинскую кохибу ручной скрутки из тех, что любимы Фиделем Кастро и мной. В верхнем мире все еще живо и возможно - и стоит рядом пахнущий невероятной крутостью хьюмидор[53] и удобная старинная гильотинка для сигар, которая одним своим видом заставляет губы курильщика восторженно округляться.

Дождалась-таки неприятностей наша компания, в которой только бешеный мизогинист способен увидеть милых дам из «Секса в большом городе»! К нам направляется развеселый мужичок с сакраментальным: «Не меня ли вы ждете, девочки?» Суккуб поднимает вспыхнувшие янтарем глаза. Фурия чуть шире приоткрывает рот, ее ядовитые зубы начинают выдвигаться. Я чуть заметно качаю головой. Без убийств, дорогие мои, без убийств.

Мужик продолжает пороть непристойную чушь. Конечно. Теперь мы либо должны покинуть любимое кафе, либо придется терпеть его выходки. Нет, дружок, ты плохо просекаешь ситуацию.

- Лежать! - приказывает суккуб, проводя ладонью где-то в области ширинки нежданного ухажера. Подумав, добавляет: - До следующего года лежать.

Мужик усмехается и запускает руки в карманы. Глаза его дико округляются. Недосчитался, видать, заданных объемов.

- Иди, милок, иди, - напутствует ламия, посверкивая зубами и невозможно шепелявя, - не то она фрок еффе уфелифит.

Несчастный убегает, путаясь в ногах.

- Позабавились? - осведомляюсь я. - Пожрали, позабавились, поглазели? Будем о деле говорить?

- А ты начни, - причмокивает дракон, облизывая перемазанные кремом когти.

- Ладно. У кого из вас - самая свежая информация об объекте?

Опа! Сама не заметила, как заговорила на языке киллера. Когда речь идет об убийстве, и родная мама обозначается как «объект». Решение принято, но мысль саднит.

Догадливые стервы понимающе переглядываются. Первой тяжкое молчание нарушает суккуб:

- У тебя. ВСЕ данные у тебя.

- А тогда зачем мне вы?

- На всякий случай, - уже нормальным голосом отзывается Черная Фурия. - Вдруг у тебя злости не хватит...

- Или прозорливости! - басит дракон. - Такое дело на много ходов вперед просчитать надо. А ты, как все люди, существо недалекое...

Вот не хватало только от части собственного «я» грубости выслушивать. Критиканка чешуйчатая.

- Ты вообще молчи. Кто меня догола раздел?

Это из прошлого приключения история. Мое-то шмотье в прах развалилось, когда я драконом обернулась. И пришлось давнему любовнику (тоже дракону) одолжить мне собственный халат. Бархатный. В лилиях. Поз-зорище. Хорошо хоть у Кордейры нашелся приличный кожаный плащ, словно позаимствованный у плохого парня из классического вестерна.

Опять они переглядываются и хихикают. Они-то помнят, как я в чем мать родила свалилась другу милому на оттоманку. А я вот не помню. И хорошо. Во многом знании - много позора.

- К делу вернемся или так и будем в смешки играть?

- Ай, не хипеши! - отмахивается ламия. - Я вон всю жизнь голой хожу, никто ни разу не заметил.

Действительно. Никто не замечает, что рядом находится голый антрацитово-черный женский торс, сверху продолженный кожистым воротником вокруг шеи, а снизу - двумя с половиной десятками метров змеиного хвоста.

- А мой наряд тебе не подойдет? - нежно осведомляется суккуб. - Могу поделиться! - Она поддевает лямку бикини пальцем и звонко щелкает ею по багровой коже. Посетители мужского пола передергиваются - все, как один.

Стараясь не замечать подначек, деловито продолжаю:

- Не отвлекайся. Расскажи-ка мне, как маменьке удалось ТЕБЯ вызвать. Против моей воли - и против твоей, кстати!

- Ну, это долгая история... - начинает суккуб, возведя янтарные очи к потолку. Я пытаюсь настроиться на ее память, будто на слабый спутниковый сигнал.

И вижу мир, в котором пребывает все отвергнутое - мир жестокий, голодный, замкнутый. Здесь нет ничего, что бы насытило страшный голод его обитателей. Здесь можно только ждать. Ждать верующего в тебя.

Потому что только вера способна исторгнуть демона из мира отвержения в мир действия. Туда, где есть шанс нажраться до отвала, проглотить столько жизни, сколько успеешь, набрать ее полное пузо, до горла, до отрыжки - и снова сюда, в ледяную пустыню.

Теперь я знаю, что есть суккуб. Это воплощение голода. Тоски по тому, чего у меня никогда не было и никогда не будет - уж я-то знаю. Энергия голода способна гнать меня вперед, не зная пощады. Не даст мне ни отдыху, ни сроку. Вот только КУДА она меня приведет?

- А куда захочешь! - отвечает суккуб на невысказанный вопрос. - Сама решай. Я могу придать тебе сил на самом краю смерти. Только помни: я у тебя есть.

Помню. Буду знать. Спасибо.

- Ты! - показываю я сигарой на Фурию.