Власть мертвых - [29]

Наутро, страдая похмельем, пытаясь собрать разбросанные в беспорядке воспоминания прошлой ночи, наблюдая, как Борис жадно поглощает в постели завтрак, Игорь подумал, что сойдет с ума, если будет подозревать дурные намерения в каждом, кого повстречает на пути. Он решил поверить незнакомцу, хотя и не торопился открывать свои карты.

Вместо Парижа решено было ехать на Лазурный Берег, по Интернету они забронировали отель в Ницце. Путь на машине из Женевы занял целый день, и Борис снова без умолку болтал, много ел в придорожных ресторанчиках, за рулем жевал орехи и сладости, не упуская случая облапить Игоря, шлепнуть, чмокнуть липкими губами. Он с удовольствием острил по поводу рогов, которых они наставили швейцарской обезьяне Вальтеру, и заодно расспрашивал Игоря о прошлом, об отношениях с другими мужчинами, о первом сексе и шрамах на его теле. Этому Майкл уже давно придумал объяснение: спортивные травмы, футбол-хоккей.

Вместе с нелепой рассеянностью Борис нередко обнаруживал редкую наблюдательность. Так, он заметил, что у Игоря не растет щетина на подбородке, а узнав о возможностях лазерной эпиляции, взялся дотошно расспрашивать об этой процедуре, усмехаясь, словно видел в ней что-то непристойное.

Лазурный Берег немного разочаровал Игоря урбанистической сутолокой железнодорожных узлов и автострад, заурядной провинциальностью курортных городков, редкостью живописных природных видов. Ему понравилась Ницца с ее широкими проспектами, нарядными витринами, по-столичному элегантным центром, но ни переполненные туристами Канны с грязноватой, ничем не примечательной набережной Круазетт, ни бестолковый Довиль, ни застроенный типовыми отелями Жуан-ле-Пенн не произвели особого впечатления. Правда, рулеточные залы здесь работали круглые сутки, в первый же день Борис просадил половину своего выигрыша и решил на время сделать перерыв в игре.

Он немного путался в деталях – то хвастал, что сам себе хозяин и живет на доходы от игры, тут же проговаривался, что служит на босса, какую-то важную шишку в крупной корпорации, где без него, Бориса, не решается ни одно дело. Игорь с некоторым удивлением узнал, что ему не сорок пять, как он думал, а тридцать шесть лет, что у него растет сын в Челябинске и дочь в Алабаме, но он никогда не был женат и недавно бросил роскошную любовницу, дочь нефтяного олигарха, потому что не хотел связывать себя семейными узами. В своих рассказах Борис всегда представал смелым, щедрым, великодушным, но на самом деле был осторожен и жадноват. Он держался снобом, отчаянно бахвалился перед окружающими красивым любовником, спортивным кабриолетом, золотыми часами, мог спустить пару сотен на обед в дорогом ресторане, но нижнее белье покупал в супермаркете, в отделе дешевого китайского трикотажа, и всякий раз болезненно кривился, когда Игорь брал с полки солнцезащитный крем за сорок евро или шампунь за двадцать. Ел он много и жадно, не делая особой разницы между уткой по-пекински и купленной с лотка сосиской, сдобренной ярко-алым химическим кетчупом. Чуть позже Игорь понял, что и весь свой экстравагантный гардероб тот собрал на распродажах. Это были вещи известных брендов и хорошего качества, но имеющие изъяны – неподходящий размер, странный цвет или безнадежно вышедший из моды фасон.

Любимым занятием Бориса было строить планы на будущее, в которых Игорю тоже находилось место. Пока же они бездельничали, как заправские миллионеры, – гоняли на кабриолете по горным дорогам, валялись на пляже, гуляли по вечерней оживленной Ницце, заглядывая в дорогие отели, прицениваясь к номерам. Много пили и занимались сексом на двух сдвинутых вместе и постоянно разъезжающихся кроватях в номере привокзального отеля, выходящего балконом на угол, где по ночам дежурили парни-проститутки. Борис принес из машины армейский бинокль и потихоньку разглядывал их, отпуская критические и насмешливые замечания.

Игорь находил немало приятного в этом времяпровождении и старался убедить себя, что странности Бориса объясняются любопытством прирожденного сплетника, легкомыслием и склонностью к вранью, а не стремлением выведать чужие тайны.

Впрочем, довольно быстро стало ясно, что слишком многое в манерах нового любовника ему не по душе. Раздражал налет провинциальности на всем, что тот говорил и делал, его надменный тон с ресторанной обслугой, бесконечная болтовня; не нравилась дурацкая татуировка в виде факела под небритой подмышкой, неряшливость в быту и некоторые сексуальные привычки. Нередко в момент оргазма Борис оглашал комнату утробными обезьяньими воплями, а потом отрекался от этой слабости: «Да ну, ты сочиняешь! Я всегда себя контролирую. Я же шпильман, у меня нервы, как у русской радистки».

Так и не решившись рассказать правду о своем прошлом, Игорь сочинил запутанную историю про знакомство с Вальтером в ночном клубе. Сложнее было объяснить аргентинский паспорт, который Борис на второй же день нашел в его вещах. Вспомнив уроки Бяшки, Игорь выдумал больного раком дипломата, который сделал ему международный документ, чтобы увезти с собой в Латинскую Америку, но не осуществил этот план по состоянию здоровья. Выяснилось, что Борис уже сталкивался с подобными случаями. Он сказал: