Власть мертвых - [28]

Аглая расхохоталась ему в лицо, то ли чувствуя, то ли изображая эффект веселящей травы. Новый приступ смеха заставил ее уткнуться в плечо Максима.

– Ой, я просто вспомнила, как ты там вещал!.. Чувства, обещания… Всю жизнь прожить с человеком, который достоин!.. Ха-ха-ха!.. Ты же Кристинку больше часа не вытерпишь, она же дура набитая!..

– А это ничему не мешает, даже наоборот, – тоже засмеялся Добрыня.

– Кристина очень подходит Максиму, – сказал совершенно серьезно Котов. – Она как раз его любимый тип.

– Даже интересно, какой это мой тип?

– Максим у нас идеалист, для него женщина должна быть немного неземным созданием, не от мира сего. Вернее, ему нравится так на них смотреть. Поэтому он не замечает, что все его девушки спят с его друзьями.

– Ну, значит, такие попадались девушки, – сразу пришла на выручку Аглая.

Но удар уже достиг цели, Максим почувствовал, как в нем вскипает бешенство.

– Что ты сказал, смурфик? Повтори, и полетишь с этой лестницы, – проговорил он, делая шаг вперед, осознавая, что уже должен был выполнить свою угрозу, что на его месте отец не стал бы тратить время на разговоры.

– У тебя проблемы со слухом? – оскалился мелкими зубами Котов.

– Ну все, все, горячие эстонские парни! – Добрыня, вклинившись между ними, развел ладони. – Все, закончили! Надо вернуться, жениха там уже потеряли…

Через пару минут, уже в парадном зале, как всегда с запозданием, в голове Максима составилась ответная фраза про друзей, которые подбирают за ним объедки. Впрочем, тут же он подумал, что случай блеснуть остроумием перед Котовым представится не скоро, если представится вообще – Добрынин увел приятеля, и больше не было поводов для новых встреч.

Отец прощался, целовал руку Ларисе, и Максим снова чувствовал ревность, глядя в ее затуманившееся, совсем кошачье лицо.

Почему-то сейчас он вспомнил, где видел раньше актера, читавшего стихи со сцены. Чтобы проверить себя, он направился за бархатную занавеску позади маленькой сцены.

Здесь было очень накурено, тесно; стойка с костюмами перегораживала комнатку, тут же на двух колченогих гримировочных столиках громоздились грязные тарелки и подносы с бутербродами. К Максиму обратились встревоженные бледные лица, и он понял, что не ошибся. Бородатый Гриша, незадачливый режиссер, у которого в студии три года назад подвизалась Татьяна, тоже узнал его. И, как ни странно, обрадовался, потянулся с рукопожатием, даже с некоторой гордостью перед товарищами.

Они вышли в еще более тесный коридорчик, служивший курилкой, и, затягиваясь крепкой сигаретой, Гриша сам начал рассказывать.

– Звонит мне, когда не очень трезвая, то жалуется, то хвастается. Поет по ресторанам, по дням рождения. Но мы тут нормально зарабатываем, все же Питер, а в Твери другие расценки.

– Ты знаешь, от кого у нее ребенок? Твой?

– Да нет. – Гриша простовато рассмеялся. – У нас было, но недолго, буквально пару месяцев… Еще какой-то богатый папик у нее в Москве, старый, продюсер. Еще в тот раз наобещал всего, сорвал с места, и ничего не вышло… Но она с ним вроде поддерживает отношения. – Гриша сделал паузу. – Еще она говорила, вроде была влюблена в какого-то твоего друга.

– Вот как? – Максим сжал челюсти.

– Ну да. Говорила, он такой классный, у них такая любовь, но они боялись тебя обидеть. Потом он ее бросил, потом вроде снова что-то закрутилось. Но чей ребенок, я не знаю. Может, этого, с которым она сейчас живет. Какой-то вроде охранник в ресторане. Говорит, пожениться собираются.

– Спасибо за концерт, – сказал Максим и по лицу Гриши понял, что сейчас нужно дать ему и другим артистам денег. – Вот, это бонусом к оплате.

Он видел, что Гриша уже готов рассказать ему и о своих творческих планах, и о гениальных идеях, для реализации которых наверняка был нужен спонсор. Но Максим уже взялся за ручку двери.

– Да, меня просили еще раз Вертинского, как там, «одинокая бедная деточка»? И можете заканчивать.

Он вышел в зал. Сразу подошла Кристина.

– Ну где ты пропал? Тут девочки хотят ехать в клуб. Какой у вас хороший клуб, чтобы нам было безопасно? И надо всем переодеться.

– А мы с тобой еще не танцевали вальс.

– Ой, точно! – обрадовалась она и крикнула через зал своим подружкам: – Мы с Максимом танцуем вальс!

Инициативу встретили одобрительными возгласами.

«Ну не все же они бляди и стервы, – сказал себе Максим, обнимая невесту за тоненькую талию. – Эта, по крайней мере, не сделает больно. Потому что всегда останется чужой».

Секс и страх

Довольно сказать, что он был живой весельчак, кругл и толст – словом, и душа и тело его были в разладе с его должностью.

Ханс Кристиан Андерсен

Борис выиграл за покерным столом пять тысяч евро и предложил отметить победу. После ужина в дорогом ресторане они с бутылкой коньяка переместились в гостиничный номер. Пили, закусывая гусиным паштетом и сыром с трюфелями, играли в карты на раздевание. В длинных трусах, в панаме и в галстуке на голой груди, Борис танцевал канкан, потешно вскидывая полные розовые ноги. Соорудив из полотенца чалму, он пел тоненьким голосом какую-то восточную околесицу, изображая танец живота. Было весело, легко, бестолково, и в тот же вечер Игорь сдал оборонительные позиции, хотя и при неполной боевой готовности сторон.