Власть любви - [5]

– Но если ты умерла, с кем я сейчас разговариваю, бабушка?

– Разве ты не заметила, милая? Ты говоришь с водой в тазике!

Света засмеялась и распрямилась. Зачем-то отерла уголки глаз.

– Когда я поняла, что дождаться твоего взросления не получится, моя девочка, то наложила заклинание на это платье. Можно считать, спрятала в него свою душу. Но так сразу это трудно объяснить. Ведь ты еще ничего не знаешь и не умеешь.

– Получается, ты была волшебницей, бабушка? Самой настоящей?

– Наверное, да, моя милая, – согласилось отражение.

– Могла превращать царевен в лягушек, строить избушки на курьих ножках, разговаривать с птицами и создавать самоцветы из елочных шишек?

– Не знаю, мой маленький лучик, о подобном меня никто и никогда не просил, – ответила старая ведьма. – Обычно умоляли вернуть мужей, сделать приворот, сжить со света разлучницу, заговорить родовую порчу, изменить судьбу, одарить красотой или отвадить опостылевшего любовника.

– И ты это делала? Привороты, порчу, красоту?

– Это в нашем деле самое простое, внученька. Я тебя научу.

– Разве это возможно, бабушка? Приворожить любовь, наговорить красоту?

– Даже не знаю, как тебе ответить, милая… – задумалась старая ведьма. – Положим, так… У твоих папы с мамой все хорошо? Живут душа в душу, друг другом не налюбуются? Ни размолвок, ни сцен ревности не случается?

– Ты делала маме приворот?! – чуть не в полный голос спросила Света. – Наколдовала ей судьбу?

– Кто знает, милая, кто знает? – вода пошла рябью, и отражение исчезло, а голос ведьмы превратился в слабый шепот: – Может, наколдовала… А может, им просто повезло…

– Света, ты где?! – послышался снизу громкий вопрос. – Куда ты пропала, дочка?! Иди ужинать!

Девушка пару мгновений поколебалась, потом быстро потушила свечи и стала спускаться вниз.

Вскоре она оказалась в просторной, залитой светом горнице – обшитой вагонкой, с ламинатом на полу и стеклопакетами в окнах, со светодиодными лентами на потолке и телевизором в красном углу. Единственной деталью, напоминающей о древности дома, была большая русская печь, разделяющая собою две комнаты. Причем как было сто лет назад – печь стояла хорошо протопленной, горячей, щедро делясь своим жаром с жилой частью избы.

– Где же ты ходишь, дочка?! – Одетый в клетчатый свитер крупной вязки, бритый наголо мужчина с весомым, «авторитетным» животиком приглашающе замахал руками. – Давай, садись! Жаркое остывает, холодец греется. Первая звезда уже давно загорелась, пора разговляться!

– Занимайте места, я несу утку в капусте! – предупредила забегающая со стороны кухни женщина. – Садитесь к столу, можно открывать шампанское. Сейчас начнется трансляция крестного хода.

– Папа, мама, а мы что, вдруг стали искренними христианами? – с ехидством поинтересовалась Светлана.

– Коли есть законный повод выпить, то мы завсегда хоть христиане, хоть коммунисты, хоть мусульмане с язычниками, – охотно ответил мужчина, скручивая фольгу с горлышка. – Было бы торжество хорошее!

Девушка села к праздничному столу, рядом опустилась женщина, тоже в свитере-водолазке и в просторной цветастой юбке. Ее волосы, гладкие, с завитками на кончиках, на удивление совпадали с подзабытой модой из эпохи восьмидесятых.

– Ого! Да это же бабушкино платье! Дочка, где ты его взяла? – отодвинула стул хозяйка.

И тут грохнуло шампанское! Пробка гулко ударила в потолок, срикошетировала и стремительно щелкнула женщине в глаз. Хозяйка вскрикнула, вскинув ладони к лицу, муж и дочка кинулись к ней.

– Мама, ты как?!

– Глаз, кажется, на месте, – моргнула женщина. – Кеша, если будет синяк, я всем расскажу, что это ты так с женой обращаешься!

– Нужно лед приложить, – предложила Света.

– Да где его тут возьмешь? У нас же холодильник выключен.

– Папа, зима на дворе, – напомнила девушка. – Снега зачерпни.

– Вот лопух! – Хлопнув себя по лбу, мужчина сорвался с места и вскоре вернулся с полными горстями рыхлого белого холода. Женщина набрала его в ладонь, приложила к ушибленному глазу. Недовольно пробормотала:

– Это все из-за языка твоего, богохульник бессовестный! Как гадость про бога сказал, так сразу кару и получил.

– Если это кара за мои слова, почему пробкой получила ты, а не я? – Мужчина вытер полотенцем влажные от снега руки.

– Чтобы вместо одного удара в глаз ты получил три скалкой по голове, – ответила пострадавшая. Отняла ладонь со снегом от лица, прижала снова и предложила: – Ты хоть шампанского налей, что ли! Иначе ради чего я так страдаю?

– Да, милая, сейчас, – спохватился Иннокентий, разлил вино, подал бокал супруге в руку. – Ну что, Христос воскрес?

– Тебе что, одной пробки в глаз мало? – усмехнулась женщина. – Не воскрес, а родился!

– Тогда за что нужно пить? За день рождения или там какой-то свой тост имеется?

– За первую звезду! – предложила Светлана, и этот тост понравился всем.

– За первую звезду! – торжественно чокнулись ее родители.

Они выпили.

– Сейчас добавим торжественности… – взялся за пульт мужчина. Телевизор послушно включился, и черный экран покрылся пиксельной рябью. Иннокентий постучал пальцем по клавишам, тихо ругнулся себе под нос: – Кажется, на антенне опять разъем выскочил. Сейчас сделаю…