Власть - [4]

— Дрэган, почему не откликаешься?

Не сразу Дрэган понял, что перед ним появился тот самый грузчик, с которым они более трех месяцев пробыли в одном отряде. Тебейкэ, не ожидая ответа, схватил друга в крепкие объятия.

— Дрэган, пришел день! Свобода, Дрэган! — Улыбка сияла на его круглом, как луна, лице.

Дрэган, широко раскрыв от удивления глаза, прижимал к груди солдатскую шинель и молчал.

— Постой-ка! — Тебейкэ, о чем-то вспомнив, сунул руку в карман и вытащил продолговатую бутылку пива. Откупорил ее и протянул Дрэгану: — На! Я как услышал, что идем сюда, решил во что бы то ни стало достать ее. Боялся, что товарищи стружку снимать будут, подумают, что я смылся куда-нибудь. А я, видишь, не опоздал. Догнал их, да еще и с пивом в кармане!.. На, Дрэган! Ты же сам меня учил, что завершение каждого дела надо отметить кружкой пива! Давай!..

Когда Дрэган стал жадно пить пиво большими глотками, он вновь преобразился в того Дрэгана, который в дни получки одним духом выпивал по две кружки пива. Он с удовлетворением допил бутылку, обтер обратной стороной ладони губы и, сделав большие глаза, с удовольствием произнес:

— Ох, и пиво! Хорошо промочил горло!

— Да, да, горло, — произнес Тебейкэ. — А я уже было видел тебя в петле.

— Хорошо, что из-за кассации малость пришлось задержаться на этом свете, — сказал Дрэган. — А знаешь, Тебейкэ, — он остановился, выпятил широкую грудь, — после кассации мне хотелось бросить им прямо в лицо: «Не двух немцев я уничтожил, за которых вы меня осуждаете, а целый взвод, взвод!» — Потом, сменив тему разговора, он продолжал: — А как с операцией? Вы ее подготовили?

— Все в порядке! Сообщение по радио передали в десять часов. Сейчас уже за полночь.

— Тогда пойдем!

Дрэган пошел вперед большими тяжелыми шагами. Другие заключенные бежали впереди. Всем хотелось поскорее влиться в ряды участников восстания.

Проходя через двор тюрьмы, Дрэган вдруг о чем-то вспомнил:

— Нет, надо сначала зайти в канцелярию! — И он потянул Тебейкэ за собой в канцелярию, где находились несколько тюремщиков, не знающих, как себя вести в сложившейся обстановке.

— Мой пистолет! — произнес Дрэган, войдя в канцелярию. — Мой пистолет! Вы его включили в опись вещей при обыске.

Пожилой плутоньер[1] недоуменно пожал плечами.

— А кто знает, где он сейчас?!

— Ты знаешь, — произнес Дрэган, — ты же его у меня забрал. Оружие мне нужно сейчас!

Плутоньер опять пожал плечами, но уже с некоторой опаской. Потом с видом человека, которому все надоело, полез в нагрудный карман, расстегнул его и вынул оттуда маленький никелированный пистолетик с бакелитовыми щечками на рукоятке.

— На, возьми мой! Что я могу еще сделать?

Но Дрэгана это разъярило еще сильнее. Он, подбрасывая на руке эту игрушку, зло добавил:

— Из этого мне стрелять теперь в немцев?! У меня был большой, в кобуре… с деревянной рукояткой… с левой стороны была царапина! — И, бросив пистолетик на стол, он посмотрел такими страшными глазами, что находившийся рядом молодой старший сержант испуганно произнес:

— Может, он в оружейной мастерской вместе с нашими? — И тут же исчез в узкой двери. Вскоре он появился, неся какие-то пистолеты, положил их на стол и пошел, чтобы принести другие. Дрэган сделал два шага, остановился, сурово нахмурившись, поглядел на заваленный пистолетами стол. Вдруг он повернулся к Тебейкэ и взял его за руку:

— Знаешь, Тебейкэ, именно так я мечтал встретить день освобождения… А теперь возьмем оружие — и за немцами вдогонку. В нашей башке не так уж много всяких теорий, а как очистить страну — это мы знаем! Это теперь важнее всего, это наша цель! Хватит! — крикнул он старшему сержанту. — Я нашел! Пошли, Тебейкэ!

Но в последнее мгновение он передумал. Остановился перед плутоньером, который не смел положить обратно в карман свой пистолетик, и протянул руку.

— Давай и этот, тебе все равно с ним нечего делать… Хорош и места занимает мало.

Они вышли на улицу, догнали колонну освобожденных узников, идущих быстрым шагом к центру города.

— Мы выбрали себе помещение, — рассказывал ему Тебейкэ, — там, наверху, в промышленной школе… Два наших отряда уже ходили резать телефонные провода немцев. А теперь король приказал в немцев не стрелять.

— Так и будем ожидать его приказов! — иронически заметил Дрэган и, остановившись на мгновение, добавил: — Положение осложняется… Ладно, партия скажет, как поступать с ними, а насчет очистки города мы как-нибудь сами сообразим, не зря же мы были в партизанах… Руки чешутся, Тебейкэ, скорее бы за дело! Ну, пошли! Смотри, уже рассветает.

В штабе дивизии царила сутолока. Отдавались приказы, выслушивались доклады, увязывались вопросы взаимодействия, сводились воедино сведения о существующих складах, чтобы чуть позднее обеспечить снабжение войск, звенели телефоны и впервые в нашей истории военное командование получало распоряжения и просило указаний от областной организации Коммунистической партии Румынии, которая всего день назад находилась в глубоком подполье. Для некоторых это было неожиданностью, но большая часть военных понимала, что эти распоряжения являются следствием хорошо подготовленного плана. Для них, таким образом, становилось ясно, что в суровые годы войны существовала сила, которая подготовила это событие.