Власть без славы. В двух книгах - [16]

Джон Уэст заслужил добрую славу как исправный плательщик, и у него была большая клиентура, но он понимал, что на букмекерстве не разживешься. Мысль о тотализаторе неотступно преследовала его. Не может быть, чтобы не нашлось какого-нибудь выхода.

Он и сам толком не знал, чего он добивается. Он хотел быть богатым, хотел, чтобы его боялись и уважали. Со дня состязания голубей, когда первый приз взял Уарата, Джон Уэст преобразился. Он видел, что его агенты, даже Боров, относятся к нему с почтением. Они чувствуют его могущество, его власть над ними. И ему хотелось обладать еще большей властью. Если бы только найти способ, как открыть тотализатор и не попадаться полиции, весь Керрингбуш делал бы у него ставки.

Целый месяц он раздумывал над этим. И вот однажды ночью его осенило: надо открыть лавочку и, пользуясь ею как ширмой, обмануть полицию. От волнения он не мог заснуть и утром встал ни свет ни заря. Потом поделился своей идеей с Джо.

— Дело рискованное, — сказал Джо. — Да и накладно. Чем ты будешь торговать? Бакалеей? А на что товар купишь? И целый день за прилавком стоять?

— Надо придумать, чем торговать, чтобы работы было мало и денег требовалось немного, — упрямо возражал Джон Уэст. И придумал.

Три дня спустя он с решительным видом шагал по Джексон-стрит. Остановившись перед домом под номером 136, он заглянул в запыленное окно, где виднелся брошенный цибик чая.

Отлично, подумал он. Чайная лавка, за лавкой комната, черный ход в переулок.

Дойдя до угла, он зашел в мануфактурную лавочку, где за прилавком сидела толстая, средних лет женщина.

— Миссис Смит, — обратился к ней Джон Уэст, — пустующая лавка в доме сто тридцать шесть по Джексон-стрит ваша?

— Угадали, молодой человек. Торговля шла так плохо, что я прикрыла ее с месяц назад.

— Так вот, я хотел бы снять у вас это помещение. Я там хочу открыть торговлю чаем.

Вот каким образом поздней осенью 1893 года Джон Уэст открыл тотализатор в доме номер 136 по Джексон-стрит в Керрингбуше.

Успех превзошел все его ожидания: он и его помощники еле справлялись с работой.

Почти два месяца просуществовала «Торговля чаем П. Каммина», прежде чем констебль Броган явился с приказом произвести обыск. Доходившие до ушей Джона Уэста слухи относительно продажности местной полиции подтвердились, когда констебль поймал золотую монету и спрятал ее в карман.

Это был первый крупный шаг Джона Уэста на его пути к власти.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наш век снисходителен к плутам.

Бальзак

Накануне розыгрыша кубка Мельбурна 1894 года Патрик Девлин, начальник сыскной полиции, сидел под вечер за своим столом в керрингбушском отделении. Это был большой, тучный мужчина — его огромное рыхлое тело так и выпирало из мундира. Перед ним стоял дюжий полицейский.

— Ну как, Грив, — сказал Девлин, — все готово для облавы?

— Так точно, сэр. Согласно вашему приказу, за лавкой установлено наблюдение. Замечено свыше шестидесяти человек — взрослых и подростков, — входивших в лавку. Я поставлю часть своих людей в переулке у черного хода, остальные войдут с улицы.

— А братья Уэст в помещении?

— Точно не знаю, сэр, но один из констеблей говорит, что видел, как Джон Уэст вошел в лавку часа два тому назад.

— Превосходно. Надеюсь, мы накроем его с поличным. Джон Уэст — это гвоздь всего спектакля, — сказал Девлин, грузно вставая с кресла. — Уже девятый час. Пора собираться.

«Вот не было печали», — ворчал про себя Девлин, усаживаясь рядом с Гривом в одноколку, дожидавшуюся у подъезда.

Лично он не питал вражды к Джону Уэсту. Не зависящие от него обстоятельства заставили его устроить облаву на «Торговлю чаем П. Каммина». Жалобы поступали от пасторов, от женщин, встревоженных тем, что мужья их проигрывают свой скудный заработок, от людей, которые сами не играли на скачках и осуждали азартные игры вообще. Все эти жалобы дошли до городских властей. И наконец констебль Грив — набожный методист, не игрок — в надежде на повышение в чине подал рапорт о том, что Броган и по меньшей мере еще один из полицейских покровительствуют Джону Уэсту и не предпринимают никаких попыток прикрыть его тотализатор.

Девлин давно подозревал, что Джон Уэст подкупил постового и, быть может, еще кое-кого из полицейских; однако Уэст ни разу не пробовал задобрить его, Патрика Девлина. Но скажите на милость, что толку быть начальником, если все доходы достаются рядовым полицейским? А может ли человек содержать жену и девятерых детей, да еще сберечь кое-что на выпивку и на покупку клочка земли с домиком — и все это на грошовое жалование начальника отделения? Этот молокосос Джон Уэст порядка не знает. Надо его проучить!

Решившись на облаву Девлин приступил к делу с ловкостью и энергией, которые в иных случаях умел проявлять. Он принял меры, чтобы полицейские, подозреваемые в дружеских чувствах к Джону Уэсту, не знали о готовящемся налете. Вывеска на лавке не могла ввести в заблуждение Девлина. Черта с два, да этот облезлый ирландец Пэдди Каммин и на собачью конуру не раскошелится! Он усмехнулся, вспомнив, каким образом ему удалось установить, что плату за помещение вносит либо Джон, либо Джо Уэст. Больше всего Девлина смущал вопрос, как подкрасться к лавке, чтобы не заметили сторожа, расставленные вокруг всего квартала. Грив сообщил ему, что накануне больших состязаний в лавке всегда толпятся игроки. Значит, облаву надо устроить вечером. А что может быть лучше, чем вечер накануне ежегодного розыгрыша кубка Мельбурна? Удачно выбранное время — половина дела.