Власовцев в плен не брать - [32]
Подумал и вспомнил Воронцова.
Саньку Воронцова он теперь вспоминал как сына. Выживет ли? Наступление шло успешно. Их армия тоже пошла вперёд. Иногда в сводках диктор называл номера знакомых дивизий и полков. Дерутся. Вперёд пошли. Много городов и деревень освободили. Живы ли его боевые товарищи? Он-то знал, какая там теперь кровь льётся, если начались такие события. Вперёд пошли сразу несколько фронтов. Вся громадина сдвинулась на запад. Это танкам нужна солярка, машинам да самолётам – бензин. А война кормится солдатской кровушкой. И выбирает она, распроклятая, ту, которая помоложе. А молодых всегда жалко. Даже на войне.
Выписали его из госпиталя в конце лета. Сводки к тому времени стали поспокойней. Фронты, и наступавшие, и оборонявшиеся, изнемогли, израсходовали вооружение, технику и людей и притихли. В газетах писали: Красная армия освободила Белоруссию и часть Польши, войска продвинулись вперёд до шестисот километров, в «котлах» под Бобруйском и Минском взято в плен более 100 000 немецких солдат и офицеров, огромное количество военной техники и снаряжения, разгромлены 38 немецких дивизий, в плен взято 22 генерала, 10 убито. Общие потери противника – около 600 000 человек. Советские войска вышли к границам Восточной Пруссии, в том числе к рубежу Августовского канала и захватили плацдармы на западном берегу.
– Так вам, ёктыть, и надо, – читая газеты, вслух размышлял Кондратий Герасимович. – А что ж вы думали?.. Разгромили наше хозяйство, дворы пожгли, народ побили, и это вам с рук сойдёт? К Восточной Пруссии подошли… Наша дивизия точно там стоит. Значит, скоро ребяты мои до немок дорвутся… Война. Десять генералов. А надо было побольше…
В газетах писали и о Втором фронте. Американские, английские, канадские, новозеландские, австралийские, французские дивизии и бригады, а также итальянские и югославские партизаны наступали единым фронтом на севере и юге Франции, на Балканах и на островах.
– Пускай, пускай и империалисты пороху немецкого нюхнут. Сколько ж можно за проливами отсиживаться? Всё легче моим ребятам будет…
От Калуги до Рославля Нелюбин добрался на поездах. Сперва до Сухиничей. От Сухиничей на Подписную. От Подписной до Рославля. Ехал трое суток. Поезда шли медленно. Рассохшиеся и разбитые шпалы плохо держали рельсы. Всё, куда ни глянь вокруг, нуждалось в ремонте и починке. Всё требовало рабочих рук, труда, человеческой заботы и старания.
Многие участки были уже отремонтированы. Под насыпью там и тут валялись остовы искорёженных вагонов, дыбились выше деревьев вывернутые взрывами рельсы. Всё уже заросло травой и бурьяном.
Ехал и смотрел в окно. Места знакомые. Можно даже сказать, родные. Чем дальше на запад и ближе к Рославлю, тем меньше попадалось неразрушенных построек. Пожарища чернели рядами печных труб, колыхались зарослями пустырника и иван-чая. Иногда на станциях и полустанках, где поезду нужно было перестаивать, пропуская вперёд воинские эшелоны и товарняки с платформами, заставленными танками, самоходками, гаубицами со скрещёнными попарно стволами и всякой военной техникой, спешившей к фронту, так вот во время тех вынужденных, иногда довольно продолжительных перестаиваний, к вагону подходили безногие и безрукие калеки в солдатских обносках и грубо просили подать на хлеб и на курево. И Кондратий Герасимович всегда лез в карман и вытаскивал небольшую толику того, что имел.
На Подписной увидел: через пути ползёт то ли подросток, то ли старичок, ссохшийся от многих годов, кряхтя, перекидывает через рельсы небольшую тачку-платформу на подшипниках, что-то бормочет. На минуту скрылся за перроном. Потом снова появился. Сперва выбросил на перрон свою тачку, потом подтянулся и вполз сам.
– Вот как тебя, браток, обкорнало, – посочувствовал увечному Нелюбин и поспешил помочь тому.
Но инвалид отстранил его руку:
– Сам. – Ловко перенёс своё укороченное тело и утвердил его на вытертой до грязного блеска деревянной платформе. – Вот так, – сказал он нетрезвым голосом здешнего человека и улыбнулся. – У тебя свой поезд, а у меня свой. Что, тоже отвоевался?
– Подчистýю.
– Ну, у тебя полбеды. Прыгать можно. Куда едешь?
– До Рославля.
– Там тоже всё поже́чено, – сказал вдруг инвалид, будто заглядывая туда, где кончались слова Нелюбина и начиналась немая и беспросветная печаль о родных и близких.
– Откуда знаешь?
– Знаю. Бывал там не раз. Это мой обход.
– Про Нелюбичи что-нибудь знаешь?
– Что, родина? – покосился инвалид.
– Родина. Роднее не бывает.
– Не слыхал про такую деревню. Я ж далеко от своего маршрута не отклоняюсь. До станции и назад. Где людно… А по деревням… На таких колёсах по деревням я не ездок.
Перед Рославлем Нелюбин пристегнул протез. Хотел выйти на станции молодцом. Но, сходя со ступенек вагона, запнулся на последней и едва не упал. Его поддержала пожилая проводница. Понимающе кивнула на протез, сказала:
– Осторожно, солдат.
– Спасибо, сестра, – кивнул он ей.
Протез хрустел и щёлкал под штаниной и в сапоге, как будто просил смазки. Стучал внизу, как конское копыто. Надавливало культю. Да, подумал Нелюбин о своём молодечестве, далеко я на таком механизме не упрыгаю. Осмотрелся.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
В четвертый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы «Меч ислама» и «Псы Господни». Действие первого из них приходится на время так называемых Итальянских войн, когда Франция и Испания оспаривали господство над Италией и одновременно были вынуждены бороться с корсарскими набегами в Средиземноморье. Приключения героев на суше и на море поистине захватывающи. События романа «Псы Господни» происходят в англо-испанскую войну. Симпатии Сабатини, безусловно, на стороне молодой и более свободной Англии в ее борьбе с притязаниями короля Филиппа на английскую корону и на стороне героев-англичан, отстаивающих достоинство личности даже в застенках испанской инквизиции.
Эта книга – увлекательное путешествие через культурные слои, предшествовавшие интернету. Перед читателем предстает масштабная картина: идеи русских космистов перемежаются с инсайтами калифорнийских хиппи, эксперименты с телепатией инициируют народную дипломатию и телемосты, а военные разработки Пентагона помогают создать единую компьютерную сеть. Это захватывающая история о том, как мечты о жизни без границ – географических, политических, телесных – привели человека в идеальный мир бесконечной коммуникации. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Библиотека проекта «История Российского государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) — один из участников попытки государственного переворота в Санкт-Петербурге в 1825 году. Он отказался присягать Николаю I, был арестован и осужден на 25 лет каторжных работ и поселение. В заключении проявил невероятную стойкость и до конца сохранил верность своим идеалам.
Известный британский ученый профессор Джон Перри представляет историю европейских географических исследований и открытий, развития торговли и поселений за пределами Европы с начала XV до конца XVII века. Это была эра, когда Европа открывала для себя мир за пределами своей территории. Она началась с Генриха Мореплавателя и португальских путешествий и закончилась 250 лет спустя, когда «разведка» была почти завершена. Профессор Перри рассматривает политические, экономические и религиозные стимулы, побудившие европейцев к исследованиям и завоеваниям, а также анализирует природу и проблемы их поселений на колонизированных землях.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.