Владыки Земли - [48]

— Это ты к чему?

— А к тому, Зугур из Зеленого Коша! — посуровел волхв: — Что коли тебе неймется, сигай уж сразу за насад, а то любопытством своим и маетой пустой сгубишь, чего доброго, и себя, и нас!

— Так я ж только хотел, чтоб побыстрее они… — виновато развел руками Зугур, а Шык вместо ответа выдрал из подола шубы клок меха и вынеся руку из колесницы, отпустил. Миг — и рыжий комок шерсти унесло куда-то в дальние дали, и он исчез из виду.

— Быстрота, с коей колесница наша мчится, никому на Земле не подвластна! И птицы так скоро не летают, и звери не бегают, и рыбы не плавают. А кажется нам, что медленно мы движемся, лишь потому, что оглянуться и сравнить нам не с чем. Росли б в здешних поднебесных высях дерева, мелькали б они вокруг, и только ветер бы в них свистел.

— Так чего же мы поллуны до горы нужной добираться будем? — с недоверием спросил недовольный пояснением Шыка Луня.

— А потому что Земля уж велика больно! — язвительно ответил волхв, подхватил с расстеленной Руной тряпицы со снедью вяленые кабании ребра и улегся на передней скамье, где теплее, видом своим показав, что устал от разговоров пустых и что хочет теперь поесть и отдохнуть спокойно.

Руна прижалась к Луне, сказала, глядя в даль:

— Ой, до чего ж дивно мы едем! На колесах, а по небу, и ровно так, мягко, точно на лодье по реке плывем.

Луня прижал девушку к себе, обнял за хрупкие плечи, а сердце сжалось от дурного и тяжкого предчувствия — не выйдет у них ничего, не поспеют, не сдюжат, и сгинут вместе со всем остальным миром, со всеми людьми, зверями, и ничего не будет, ни лесов, ни полей, будет вместо земли одно большущее море-окиян, и сотни сотен разлагающихся, гниющих тел, человеческих и звериных, будут плвать по смрадным волнам этого упокойного окияна.

* * *

Медленно-медленно взмахивали крылами Яровы Птицы, увлекая Золотую Колесницу в необозримые дали, в свой черед менялись день и ночь, заходило Солнце и всходила Луна, рассыпались по бездонному небу бесчисленные звезды, и путники всматривались в искристую тьму, пытаясь разглядеть среди блистающих холодным, неживым светом Глаз Ночи грозную Небесную Гору, несущую смерть всему сущему на Земле…

ИНТЕРЛЮДИЯ IV

На вершине высокой, сложенной из дикого серого камня башни стоял, устало ссутулясь и облокотясь на посох, старый челове в потрепанном и выцветшем от времени синем плаще. Его некогда белоснежные седые волосы пожелетели и свалялись, лицо, изборожденное сотнями морщин, казалось древним придорожным камнем, а узловатые коричневые пальцы рук, что сжимали сейчас полированную рукоять посоха — корнями дерева, веками цеплявшегося за камни на вершине одинокой скалы.

Великий Вед смотрел на удаляющегося по заросшей высокой травой дороге, что вела к Звездной башне, одинокого всадника, видом и обликом похожего на ара, особенно издали.

Он явился вчера, долгожданный посланец, сильный, смелый и преданный человек, не побоявшийся в одиночку проделать долгий и тяжкий путь. Он вошел в башню, выбив уже год с лишним никем не открываемую дверь, он поднялся по крошашейся каменной лестнице, он вошел в Покой Ожидания и поклонился Веду.

И Вед, некогда Великий и Мудрый, Прозорливый и Глубокозрящий, с радостью принял посланца, и говорил с ним, и передал ему то, ради чего жил, ради чего отрешился в свое время от мира земного с его радостями и печалями, избрав дорогу мудрых…

Посланец принял сверток, в коем покоились Скрижали Знания, и расхохотался в лицо старому магу. Он сделал это без тени боязни — сила Веда ушла, как уходит вода в песок, и коварный мог не опасаться кары. Он встал, высокий, красивый, сильный, и потрясая Скрижалями, возвестил всему миру, что отныне он, джав Вирушан, самый Мудрейший и Величайший, и первое, что он сделает для начала — это подчинит себе Черный лес, что лежит за Скелетным перевалом и служит пугалом для всех народов стран Великого Хода вот уже многие сотни лет.

А потом он ушел, и Вед поднялся на вершину своей Звездной башни, чтобы посмотреть вслед обманувшему его. А тот, что некогда звался Вирушаном, а ныне — Мудрейшим и Величайшим, набросив с помощью чар на себя личину арского сотника, помчался прочь от старой башни, и муки совести не терзали его.

И тут воздух поодаль от старого мага сгустился, и из призрачного мерцания перед Ведом возник невысокий и худой человек в простой одежде, с чашей в одной руке, и плетью — в другой. Он ничего не говорил, он даже не посмотрел на Веда. Он просто тряхнул рукавом, и оттуда вылетело небольшое крылатое существо, черное, точно летучая мышь, но с длинной головой и большой пастью, усыпанной множеством мелких острых зубов. Крылан плавно опустился на край башни, расправил крылья, отряхнулся и, повинуясь неслышимому приказу, неспешно полетел следом за уже почти скрывшимся в горной дымке всадником.

— Зачем сделал ты это, о Бжваг, явившийся из Страны Мертвых?! Ведь когда посланная тобой догонит лжеца, Скрижали могут достаться кому угодно! — вскричал Вед, но призрачный пришелец лишь махнул рукой, и исчез, а в голове старого мага вдруг возник уже полузабытый образ его ученика и друга, седобородого волхва-рода, что принял на себя все бремя битвы за право человеческое жить так, как вздумается ему.