— Так чего ж тебе надо? — снова заговорила женщина.
— Я хотела спросить, — решилась Цыганочка, — известно ли тебе такое имя — Дробич?
— Дробич… — женщина опустила глаза. — Из-за него это все и случилось. Ах, если бы не Дробич! — она покачала головой. Потом вдруг резко спросила: — А ты его откуда знаешь?
— Это мой отец…
— Что?! — женщина выпрямилась на стуле, пристально вгляделась в лицо Цыганочки. — Вот, значит, как… Вот ты какая стала… Ну да, лет-то уже прошло — чуть не два десятка… — Она встала, чтобы подойти поближе, даже руки вперед протянула, но тут же села. — Ты зачем пришла? Стой, где стоишь, ко мне не подходи!
Цыганочка взяла себя в руки и твердо сказала:
— Я пришла узнать, что же у вас случилось.
— Что же у нас случилось… — горько повторила женщина. — Ну, слушай. Ты дочь, ты имеешь право знать. Ты должна знать. Только слушай там, ближе не подходи.
И она начала рассказывать, замолкая надолго, чтобы вспомнить детали, и заново переживая свою короткую прекрасную жизнь, оборвавшуюся так страшно.
…Они жили тогда в Семихолме, вдвоем в хорошеньком домике, где всего было вдосталь и никому не надо было завидовать. Она хозяйничала, весело и со вкусом, украшая их жизнь радостными мелочами, а он обучался наукам в Высшей Школе, обещая вырасти в крупного ученого. Недостатка они не знали: отец оставил Дробичу хорошее наследство, которого хватало и на жизнь, и на учебу. Да и Дробич подрабатывал частными уроками. Но главное — была между ними любовь, такая, что скрашивает все неурядицы, как могучий прилив покрывает мелкие рифы у входа в гавань.
Потом родилась дочка. И глядя однажды на крохотное существо, жадно сосущее ее грудь, Летеста подумала, что вот и новая жизнь пришла, и надо будет уступить ей место, а ее удел отныне — стареть. Эта мысль испугала Летесту, как пугает всякую женщину — она стала придирчиво изучать себя в зеркале, и скоро нашла вокруг глаз паутинные морщинки, и убедилась, что фигура после родов стала уже не та… Чего она боялась больше — потерять любовь Дробича? Да нет, в это она не верила. Скорее, страшно было терять веселую уверенность в себе, с которой она так сжилась. И ничего нельзя было тут поделать… Ничего?
Незадолго до этого Дробич принес в дом Черную книгу, два экземпляра которой нашел в хранилище Высшей Школы. Он не думал заниматься колдовством, но старинные тексты содержали много ценных сведений, и он часто читал эту книгу по вечерам. А днем, когда Дробич был на занятиях, ее стала листать Летеста. Но ничего не могла понять в древних письменах. Тогда она, вроде бы в шутку, допыталась у мужа, как пишутся на языке Черной книги два слова — вечная молодость. Тот, ничего не подозревая, показал. Теперь она уже листала книгу, внимательно выискивая знакомые знаки. И в конце концов нашла.
Но что толку? Дальше опять было непонятно. Тогда она выписала несколько слов и вечером показала их Дробичу: что это значит? Он отвечал рассеянно — росянка, болотный вьюнок, сердце… Так, слово по слову, выпытала она заклятие вечной молодости, и как его наложить. Там было что-то еще, но рассуждения ее не интересовали, да и книга скоро была возвращена в хранилище. А ключ остался в ее руках и при желании Летеста могла отомкнуть тайную дверь.
Она долго колебалась: все-таки Черная книга, страшно. Но однажды дочка (ей тогда было уже два с половиной годика) заболела, всю ночь проплакала, выспаться не удалось, а утром Летеста глянула в зеркало и увидела в нем уставшую женщину с синими тенями вокруг глаз. Тогда она и решила: будь что будет — наложу на себя заклятие. И стала готовиться.
Несколько месяцев ушло на то, чтобы найти нужные травы и прочее. В один прекрасный (проклятый!) день она ушла в дубовую рощу и сделала все, как было написано в книге. А когда, завершая колдовство, капнула себе в ранку под сердцем каплю сока росянки, почувствовала, как закружилась под ней земля, и кружилась долго и быстро, так что не могла она встать или хотя бы открыть глаза. Наконец кружение замедлилось и прекратилось. Она поднялась с земли и с удивлением обнаружила, что ранка совсем затянулась, но там, где проник внутрь сок росянки, что-то кружится и кружится в неостановимом движении, будто возник у нее в груди маленький водоворот, воронка, засасывающая пустоту. Разбитая, пошла она домой и все время думала, что заклятие оказалось обманом. Летеста не чувствовала себя моложе. Но зато, войдя в город и встречая людей на улицах, ощутила, что в воронку под ее сердцем попадает что-то — будто мелкий-мелкий песок сыпется.
После этого Летеста прожила дома два, и три дня, ожидая, когда остановится это кружение. Но ничего не менялось, и сыпался, сыпался в воронку мелкий песок, особенно если дочь и муж были рядом. А почувствовала она себя действительно лучше — сил прибавилось, разгладились под глазами паутинки морщин. Значит, подействовало? Но как? А кружение под сердцем все не останавливалось. Тут уж она испугалась и, набравшись решимости, все рассказала Дробичу. Что тут было! Он готов был убить ее, но сказал, что завтра все выяснит — может, заклятие можно снять. А назавтра пришел мрачнее тучи и, усадив ее в дальнем углу, стал читать Черную книгу — то, что она не успела перевести.
