Замялся и умильно так мурлычет:
— Ваша светлость, вы же тут ничего не знаете, может быть, я могу…
И тут я взбесился. Предположим, я собираюсь поискать девушку. Свою невесту, если это хоть что-то значит. Предположим, я собираюсь попытаться ее утешить. И, возможно, это кончится — при благоприятной погоде — веселой болтовней, поцелуями — или… чем черт не шутит. И что Митч мне такого покажет, о чем я сам не знаю, где оно находится?!
— Нет, — режу, — нет, милостивый государь. Не можете. И окажите мне любезность — не ходите за мной, как припаянный. Если я правильно понял написанное дядюшкой, это теперь мой дом. Если я правильно понял также смысл только что законченного обряда — я теперь могу считаться истинным хозяином, не так ли? Так будьте добры не мешать хозяину взглянуть на свое жилище в одиночестве. Точка.
Митч заткнулся, но нехорошо заткнулся. Он мне вообще сильно разонравился за последнее время. Смотрит на меня — а глазки бегают. И не говорит, а выжимает из себя; мне показалось, что ему хочется орать, а приходится быть вежливеньким:
— Видите ли, ваша светлость… замок-то очень древний… в некоторых местах он, как бы вам сказать…
— О, я понял, — говорю. — Кусок штукатурки может упасть сверху и разбить мне голову, да? Или подо мной проломится пол? Мне казалось, что замок содержится лучше, но я буду осторожен, если это необходимо. И постараюсь ничего не испортить — это, Митч, кстати, в моих интересах.
Священник напряженно рассмеялся, так: "Хе-хе-хе", — а Митч смолчал и кивнул. И я вышел из столовой в ту дверь, куда убежала Летиция со своей толстухой-дуэньей.
Забавно, господа, забавно — но вскоре оказалось, что сориентироваться в родовом гнезде действительно не так-то просто. Не замок, а лабиринт какой-то. В какой-то момент я отчаялся настолько, что даже пожалел об обществе Митча. Я достаточно сообразителен, чтобы понять: найти тут кого-то — дело кислое.
В логике средневековых строителей цивилизованному человеку нипочем не разобраться, государи мои. Впрочем, мне случалось видеть в папенькиных исторических энциклопедиях, до которых он был большой охотник, планы древних шиянских замков — так все они были куда как проще, чем мое родовое гнездо. И светлее, на мой взгляд. Так что я до сих пор не возьму в толк, почему моим предкам понадобилось непременно наделать в своем доме всяких ходов-коридоров-переходов-галерей, будто их нагрызли жуки в полене, лестниц, ведущих в какие-то загадочные места, глухих ниш… Все это глядело сумрачным и темным, хоть в замок и провели давным-давно электричество. И всюду царил сумрак, а от путаных закоулков у меня стало нехорошо на душе.
Короче говоря, я долго бродил в одиночестве, а в голову лезли печальные мысли о том, что, в сущности, ничего своего у меня тут пока нет. Все мои заветные вещицы остались в звездолете, даже одежда и оружие, а тут все выглядело стильным и милым, но казалось совсем чужим. И эта мысль, господа, вогнала меня в тоску и депрессию. И Летиции нигде не было, и я понятия не имел, где она может находиться.
Но в конце очередного коридора забрезжил какой-то свет, и я пошел туда. Светился вход в библиотеку, которую, по-моему разумению, специально спланировали очень светлой и повернули окнами на восток, чтобы в ней можно было легко читать без свечей и прочего искусственного освещения.
Я зашел. Во-первых, после блужданий в полумраке, мне хотелось в помещение с окнами, откуда виден солнечный океан. А во-вторых, как это ни странно для пирата, я люблю читать. У меня всегда было мало бумажных книг, но электронных — в достатке, так что я полагаю чтение одним из приятнейших способов провождения времени. И теперь, увидев стеллажи, уставленные книгами снизу доверху, я немедленно решил, что сейчас найду себе чтиво по вкусу и легко скоротаю время до ужина. А на ужин выйдет Летиция — и наступит момент объясниться.
О да, друзья мои, бумажных книг тут было полным-полно, по большей части — очень старых. Некоторые даже не бумажные, а из чего-то… не знаю… то как тряпка на ощупь, то — как тонкая-тонкая кожа. Возможно, это и есть пергамент, но я не видел его прежде, потому не могу утверждать наверняка. Переплеты мне попадались преимущественно кожаные или металлические, с чеканкой и с камешками. Даже позолоченные. Но дешифратор я с собой не взял — глупо было бы, когда летишь домой — а многие книги оказались на древнем языке Приморья, который упорно не желал пониматься. Я впервые в жизни держал книги, написанные от руки — вязь рукописного текста меня очаровала, но и только. Никакой информации невежде-пирату извлечь из нее не удалось.
Более новые книги я мог читать. Но названия встречались забавные в высшей степени: "Преодоление стихии посредством сил, заключенных в благословенных жилах", "Роза ураганов или создание маяка в душе предвечного", "Совокупности благих возможностей небесных светил и земных путей"… У меня попросту не хватало воображения понять, о чем в таких книгах может говориться. Хотя в немалом количестве попадались и просто астрономические таблицы, промеры глубин, лоции разных мест, карты — специальная механика для моряков.
