Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств - [8]

Итак, «Высоцкий В.С. не допускал дорожно-транспортных нарушений»!

Сын, Аркадий Высоцкий, о лете 1980-го (цит. по В. Перевозчикову «Правда смертного часа»):

«…я не совсем удачно поступал на физтех, — у меня были две четверки, и я рассчитывал на его помощь».

Как это всё-таки было у них органично: чуть что — использовать связи, а потом ненавидеть гнусные советские реалии, которые они сами же и формировали.

* * *

Эдуард Володарский в интервью c Борисом Кудрявовым:

«Помню, Володя, когда ездил во Францию, возил через границу по 10–15 цветных телевизоров „Шилялис“. Я лично помогал грузить их на таможне. В Париже эти телеки почему-то пользовались бешеным спросом. Их продавали через комиссионки. На вырученные деньги Марина жила. Таможенники на эти манипуляции закрывали глаза. Володе прощалось многое.»

Скажем так: еврейская торговая «жилка» у Высоцкого имелась. Но напрём здесь не на еврейский момент (торговцев среди русских тоже немало), а просто на личность: очаровашка Высоцкий НЕ СТЫДИЛСЯ спекулировать в открытую. А КГБ, может быть, на всякий случай не мешал ему пачкаться.

Между прочим, говорят, телевизоры «Шилялис» отличались высоким качеством даже по западным меркам, так что Высоцкий вдобавок лишал советских граждан отличной бытовой техники — наверняка дефицитной, как многие хорошие вещи в СССР.

Кстати, контрабандистские успехи Высоцкого на фоне его сложностей с дачей показывают, что причиной его дачных проблем были отнюдь не отношения с Советской властью.

* * *

«Сказ о том, как Высоцкий деньги делил». Марк Цыбульский («Алиса в Стране чудес») цитирует композитора Алексея Чёрного:

«Высоцкий предложил мне написать музыку на его стихи к альбому „Алиса в Стране чудес“, — рассказывал мне Алексей Лейбович. — В это время мы с ним очень плотно общались, я написал очень много музыки для этой работы.

И вот однажды мне Высоцкий говорит такую вещь: „Давай мы с тобой сделаем таким образом. Я напишу музыку к одной песне, вся остальная музыка будет твоя, а на конверте мы напишем: „Музыка Высоцкого и Чёрного““.

Я говорю: „Нет, Володя, давай мы договоримся иначе. Если ты хочешь написать музыку, — напиши (я даже помню, что он хотел написать музыку к „Песне Кролика“; точнее, он хотел сочинить музыку, записывать он её не умел), и на пластинке укажем, что „Песня Кролика“ — это музыка и слова Высоцкого, а остальное — это музыка Чёрного“.

Он мне говорит: „Если я буду автором музыки, то потиражные деньги мы разделим пополам, а единовременные деньги за музыку ты получишь все“. Я говорю: „Нет, так тоже не пойдёт. Давай мы с тобой разделим деньги сообразно тому, кто и сколько написал. Это будет по-честному, мы же с тобой приятели“.

На что он мне — как я сейчас понимаю, вполне резонно — возразил, сказав, что тираж пластинок будет зависеть не от того, что там стоит фамилия Чёрного, а от того, что там будет фамилия Высоцкого. Я ему сказал, что его предложение меня совершенно не устраивает, и более того — обижает и оскорбляет. Я находился с Высоцким в состоянии спора, а он за моей спиной договорился с Геворгяном. Я ничего об их переговорах не знал, честно продолжал писать музыку».

В общем, композитор Чёрный по молодой горячей наивности не захотел стать музыкальным негром великого Высоцкого. Ну, Геворгян тоже не захотел негритосить. У Цыбульского там же:

«Видимо, и он отказался от предложения делить с Высоцким потиражные деньги за музыку, но зато был найден другой вариант — на конверте пластинки указано: „Слова и мелодии песен В. Высоцкого. Музыка Е. Геворгяна“.»

* * *

Попытки Высоцкого продать себя за границей как актёра таки имели место. Википедия:

«В мае 1979 года в учебной телестудии факультета журналистики МГУ Владимир Высоцкий записал видеопослание для американского актёра и режиссёра Уоррена Битти. Высоцкий рассчитывал познакомиться с ним и искал возможность сняться в фильме „Красные“, который Битти собирался снять в качестве режиссёра. Во время записи Высоцкий делает несколько попыток говорить по-английски, стараясь преодолеть языковой барьер.»

Телевизоры у него продавались успешнее. Возможно, Высоцкий не смог серьёзно заинтересовать собой кого-либо на Западе хотя бы потому, что имелась точная информация о состоянии его здоровья. В Высоцкого не было смысла вкладывать ни как в актёра, ни как в певца, ни как в «несоветского человека». Поэтому «без России я ничто» Высоцкого может рассматриваться и как простая трезвая констатация им своей коммерческой малоценности за границей.

Если бы Высоцкому удалось заинтересовать собой кого-то из нужных людей на Западе, мы бы, наверное, получили ещё одного невозвращенца: таки любил он материальное изобилие, свободу и пр. В отсутствие же коммерческого интереса Высоцкий профигурировал бы там как однодневная новость, не более того, зато в СССР он при этом растерял бы значительную часть поклонников.

На Западе Высоцкому пришлось бы начинать с нуля, вдобавок при наличии языкового барьера. Большой пропагандистской потребности в нём на Западе, по-видимому, не было, иначе потом хоть кто-то бы рассказал об уговорах, какие имели бы место. Возможно, Высоцкий смог бы устроиться «шестёркой» на радио «Свобода» (как Александр Галич), которое в СССР мало кто слушал. После советских аншлагов это переносилось бы очень тяжело.