Владимир - [21]

После смерти Цимисхия то же самое делает проэдр Василий, который правит Византией от имени молодых императоров Василия и Константина, — он объявляет самую настоящую войну болгарам, шлет легионеров против Шишманов.

Что же делает и что может поделать Давид Шишман? Вся Восточная Болгария захвачена ромеями, русские воины идут на Дунай, а их князь Святослав, говорят, убит на порогах. Западная Болгария остается один на один со своим врагом Византией.

И вот в поисках поддержки и союзников Давид шлет послов в Кведлинбург к немецкому императору Оттону I, который обещает помочь Давиду, но никогда пальцем не ударит, чтобы это сделать, — муж византийской принцессы Феофано печется о благе не Болгарии, а Византии.

В то же время Давид принимает послов от папы римского Бенедикта, который, оказывается, много слышал и знает о кровопролитной войне в Болгарии, обещает помощь в борьбе с Византией. Давид, конечно, верит в это, ибо нет на свете врагов более лютых, чем ромейские императоры с их патриархами и римский папа. Папа посылает Давиду в знак своего расположения корону из священного города Рима.

Против римской короны в Болгарии прозвучал один только голос патриарха Дамиана. Проклятый константинопольским патриархом, он после доростольской битвы бежит в Западную Болгарию, к Шишманам, и вместе с ними переезжает из столицы в столицу. Но это очень робкий голос: патриарх Дамиан доживает уже последние дни на свете.

Впрочем, корона так и не понадобилась Давиду Шишману: если папа римский действует крестом, то Византия действует мечом. Под городом Сера ромеи убивают в бою Давида; Моисей падает мертвым, убитый ромеями из-за угла, — в Западной Болгарии остаются два сына старого Шишмана: Самуил, который сидит в Водене, да еще Аарон, что правит в Средеце.[60]

Кесаревича Романа привели к комиту Самуилу босого, потому что он разбил свои башмаки в дальней дороге, с непокрытой головой, в черной от пыли сорочке и таких же ноговицах.

— Что это? Кого ты привез, воевода Петр? — обратился Самуил к бородатому воину, сопровождавшему Романа.

— Охраняя склоны Родопов, мы увидели отряд, ехавший со стороны Адрианополя по клисурам, долго следили за ним и окружили. Во главе этого отряда, оказалось, ехал прежний кесарь Болгарии Борис. Он поднял против нас меч, и мы его убили.

— Ты поступил справедливо, воевода Петр, дружина моя и все болгары давно решили убить Бориса, если он посмеет переступить границы Болгарии. Греческий кесарь нам не нужен. Хватит! Но это кто?

— Брат Бориса — Роман, — ответил воевода Петр. — Они ехали вместе.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Самуил. — Выходит, ромеи посылают сюда двух кесарей вместе?

— Нет! — подал вдруг голос Роман, стоявший до сих пор молча, присматриваясь к молодому Шишману, о котором он слыхал когда-то еще здесь, в Болгарии, а позже и в Константинополе.

— Нет? — рассмеялся Самуил. — Хорошо, ты сейчас сам мне все расскажешь. Ступай, Петр, — обратился он к воеводе, — ты, должно быть, очень устал?

— Да, комит, дорога была дальняя. Мои воины стоят у дверей.

— Добро!

И воевода Петр вышел. Самуил поднялся с кресла, подошел к окну, за которым виднелись горы, долины.

— Как же ты, кесаревич Роман, очутился здесь? — обернувшись к Роману, спросил Самуил.

Роман решил говорить правду. А впрочем, что ему было скрывать?

— Недавно проэдр Василий велел Борису ехать в Болгарию и начинать восстание против тебя, а мне сопровождать брата…

— Значит, Византия послала Бориса в Болгарию как кесаря?

— Проэдр Василий назвал его кесарем и обещал возвратить корону, как только он дойдет до Преславы.

— Хитро поступает Византия, — засмеялся Самуил. — Как всегда, загребает жар чужими руками. А ты? Зачем ты ехал с Борисом? Что же, ты тоже хотел стать кесарем?

Роман закрыл глаза, сжал губы, на лице его отразилось невероятное страдание.

— Я кесарем? — прозвучало в палате. — Послушай, комит Самуил, ты шутишь, ты ведь знаешь — я никогда в жизни не смогу и не захочу быть кесарем Болгарии.

— Нет, я не шучу, я не знаю, зачем ты ехал с братом. Мне казалось, что, если погибнет кесарь, корону надевает его брат.

Роман закричал:

— Я говорю правду, как перед Богом. Я не хотел и не хочу быть кесарем Болгарии, потому что я не человек: Иоанн Цимисхий отнял у меня все, все…

— О чем ты говоришь?

Роман взглянул на Самуила глазами, в которых были пустота, безнадежность.

— Он оскопил меня, — сказал Роман, охватив голову руками. Комит[61] Самуил следил за Романом, который стоял перед ним раздавленный, уничтоженный — получеловек.

— Роман! — громко окликнул он его.

Тот поднял голову, и Самуил увидел на его глазах слезы.

— Послушай, Роман! — обратился к нему он. — А мне ты будешь служить?

Роман вздрогнул. Неужели и этот комитопул не считает его человеком, неужели он хочет сделать его, сына кесаря, своим рабом?

— Служить тебе? Не знаю, комит Самуил, как бы я мог служить тебе?

— Ты меня, должно быть, не понял, а может быть, я не так выразился, Роман, — сказал Самуил. — Хочешь ли ты вместе со мной служить болгарам?

— Болгарам? — сразу же выпрямился Роман. — Согласен.

— Ты и будешь им служить… Я назначаю тебя главным начальником своего войска, которое стоит в Скопле на Вардаре.