Вкус Парижа - [10]
Подавляющее большинство бывших русских офицеров, полковник Дерюжин в их числе, не имели ни профессии, ни каких-либо востребованных навыков. Солдаты и казаки работали на сталелитейных или автомобильных заводах «Ситроен» и «Рено». Офицеры искали занятия, обеспечивающие свободу от каторги конвейера: заканчивали курсы водителей таксомоторов, давали уроки русского, французского, фехтования, верховой езды или танцев, устраивались подсобными рабочими. Некоторые бывшие адъютанты его величества почувствовали в себе призвание и приняли сан священнослужителя. Красивые кавалергарды пытали счастье в кинематографе, на подмостках, даже наёмными танцорами в дансингах. Те немногие, кто обнаружил в себе деловую жилку и трудолюбие, открывали свечные заводики, лавки или русские кабачки в Латинском квартале.
Мне не пришлось разделять трудности и отчаяние моих соотечественников, я и во Франции оставался врачом. У меня была Елена, востребованная и любимая профессия и планы на будущее.
Дерюжин никогда не жаловался, наоборот, уверял, что ему ещё повезло: своя машина дарила независимость. Но я представлял себе тоску и безысходность его непрестанных кружений по городу. По десять-двенадцать часов в сутки полковник развозил курочек и их клиентов, подбирал загулявших в ресторанах и дансингах пьяных, ожидал пассажиров у вокзалов. Свободное время заполняли эмигрантские общества, преподавание на организованных офицерами курсах шофёров и редкие кутежи с боевыми товарищами. Всё это не могло вытравить ощущение бесцельности и поражения. Уже давно исчезла не только надежда на перемены в России и на возвращение, но даже на благополучие на чужбине. Родину заменили Русский общевоинский союз бывших офицеров Врангеля и службы в соборе Александра Невского.
Как ни странно, но русские женщины зачастую оказывались лучше приспособлены к эмиграции. Они, как и моя Елена, умели шить, обладали вкусом, понимали толк в одежде и с шиком демонстрировали собственные произведения на себе и знакомых. Один за другим в Париже возникли русские модные дома, и немало графов и князей теперь помогали своим жёнам, сёстрам и невесткам в сбыте вышитых салфеток, блузок, шарфов, клеёных абажуров, портьер, нарядов, вязаных шалей, слепленных кукол, расписанных шелков, кожаных сумочек и прочей багатели. Елена ринулась в этот мир дизайна и стиля. Кумир парижанок Коко Шанель одобрила её шляпки, и «русскую персиянку» принялись наперебой приглашать на светские рауты и домашние вечера. Впрочем, любую русскую даму, говорившую по-французски и умевшую вести себя за столом, парижане моментально принимали за родственниц Романовых. Художники и поэты женились на русских музах, балеринах и натурщицах. В моде было всё а-ля рюс, в том числе и моя жена.
Автомобиль остановился на Фобур-Сент-Оноре.
– Дмитрий, как офицер и джентльмен скажи, в каких случаях мужчина таскает с собой в смокинге два ключа от своего холостяцкого гнёздышка?
– Либо забрал у одной, либо собирается всучить другой.
– Сейчас проверю. Подожди меня за углом.
Не задавая вопросов, он заглушил мотор, откинулся на спинку сиденья, сдвинул кепку на глаза и тут же задремал.
Над массивной стальной дверью в стиле ар-деко висел тот же выгравированный на брелоках символ галереи в виде кресла. Я обернул руку носовым платком, беззвучно повернул ключ в замке и скользнул внутрь. Через платок щёлкнул выключателем.
Помещение оказалось чем-то средним между галереей и конторой и представляло собой типичное парижское ателье. Огромное окно-витрину завешивали непроницаемые портьеры, стены покрывали обои под зелёный мрамор и дубовые панели, камин в виде гигантской головы льва распахнул пасть с брикетами из прессованного угля. Спёртый воздух вязко пах старыми книгами, переполненной пепельницей, угольной пылью и едкой смесью мужского одеколона и женского парфюма. У стены стояла кожаная кушетка, полки прогибались под рядами книг и альбомов. На столе громоздились рукописи, папки, деловые письма и фотографии старинной мебели. Возвышалась башня из экземпляров нового альбома Люпона. На маленьком ломберном столике остались два бокала. Ободок одного из них сохранил алые полукруги губной помады. Все женщины Парижа пользуются сегодня красной помадой, даже моя жена. Пепельница изрыгала Монблан окурков. По большей части это были люпоновские «Голуаз», но пять окурков принадлежали дамским сигаретам «Лаки Страйк». «Лаки Страйк» меня ударили: примеряя на себя образ современной женщины, Елена пыталась начать курить, и я не раз видел её именно с этими американскими сигаретами.
Боковая дверь вела в уборную, сверкавшую мрамором, фаянсом и хрусталём. У раковины поблёскивала гранями бутыль Acqua di Parma Colonia. Дужка унитаза была опущена, на полотенце виднелись лёгкие чёрные следы. Вряд ли щёголь Люпон чистил туалетным полотенцем ботинки. Возможно, собеседница Люпона вытирала слёзы: все парижанки подводили глаза чёрным карандашом. В том числе и моя жена.
Но что с того? Каждая молодая авангардная модница, так называемая бабочка2, курит, причём с тех пор, как реклама «Лаки Страйк» предложила женщинам тянуться за сигаретой вместо сладости, бабочки предпочитают именно эту дамскую марку. Все они ходят с глазами енота и с пунцовыми, якобы истерзанными поцелуями губами. Ещё неизвестно, что курит и как красится Марго Креспен.
Причудливы эмигрантские судьбы, горек воздух чужбины, но еще страшнее, когда все в мире сходит со своих мест и родина оказывается тюрьмой, сослуживцы – предателями, а лучшие в мире девушки шпионят за теми, с кем давно пора под венец. Хирург Александр Воронин, эмигрант в четвертом поколении, давно привык к мысли, что он американец, не русский. Но именно ему предстоит распутать узел, затянувшийся без малого сто лет назад, когда другой Александр Воронин, его прадед, получил от последнего из персидских шахов губительный и почетный дар – серебряную безделушку, за которую позволено убивать, предавать, казнить…
Что зависит от человека? Есть ли у него выбор? Может ли он изменить судьбу – свою и своего народа? Прошлое переплетается с настоящим, любовь борется с долгом, страсть граничит с ненавистью, немногие противостоят многим, а один – всем. Пока Восток и Запад меряются силами, люди совершают выбор между добром и злом. Лишь страдания делают тебя человеком, только героическая смерть превращает поражение в победу.Автор осмысляет истоки розни между миром ислама и иудеохристианским миром, причины поражения крестоносцев, «соли земли» XII века.
Действие повести Марии Амор, бывшей израильтянки, ныне проживающей в США, — «Пальмы в долине Иордана» приходится на конец 1970-х — начало 1980-х годов.Обстоятельства, в основном любовные, побуждают молодую репатриантку — москвичку Сашу перебраться, из Иерусалима в кибуц. В результате читатель получает возможность наблюдать кибуцную жизнь незамутненнымвзором человека со стороны. Мягко говоря, своеобразие кибуцных порядков и обычаев, политический догматизм и идеологическая зашоренность кибуцников описаны с беззлобным юмором и даже определенной симпатией.
«Книга увлекательная, яркая, красивая, щедрая в своей живописности… Мария Шенбрунн-Амор отважно и ясно пишет свою историю XII века, соединяя, как и положено историческому романисту, великие события далекой эпохи и частную жизнь людей, наполняющих эту эпоху своей страстью и отвагой, коварством и благородством». Денис Драгунский В эпоху исключительных личностей, непреложных верований и всепоглощающих страстей любовь женщины и ненависть мужчины определяют исход борьбы за Палестину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В легкомысленном Париже «ревущих двадцатых», где белогвардейские полковники крутят баранку такси, эмансипированные женщины укорачивают юбки и удлиняют списки любовников, а антиквары торгуют сомнительными шедеврами, застрелен знаменитый арт-дилер. Он умирает прямо на операционном столе русского врача Александра Воронина. Но самое удивительное, что в гибели антиквара обвиняют… супругу доктора. Воронин намерен любой ценой спасти жену от гильотины, но та почему-то совсем не ценит его усилий. Поиски настоящего убийцы грозят разрушить их брак…
Натали и Бабс — лучшие подруги. Так было всегда, с самого раннего детства, но однажды случилась катастрофа: шумная, веселая и верная Бабс совершила ужасное — вышла замуж. Что делать, если твоя лучшая и единственная подруга торжественно клянется в вечной любви к постороннему мужчине? Как жить дальше, если у тебя с этой треклятой вечной любовью сплошные проблемы?После «предательства» подруги Натали кажется, что жизнь ее кончена. Она всегда была девочкой-паинькой, но тут пускается во все тяжкие. Сомнительная любовная история, в которую она ныряет как в омут, заставляет Натали потерять контроль над своей жизнью.
Две девчонки из-за любви оказываются в одном отеле в Турции. Их ждут удивительные любовные приключения, забавные происшествия, и на фоне их любовных историй живёт своей жизнью отель, полный вроде обычных, а на самом деле необычных, интересных, неординарных.Девчонки проходят через любовные испытания, и выходят из них не сломленные, обновлённые, с надеждой на будущее счастье и познавшие настоящую женскую дружбу.
Она преподаватель в университете. Разумеется, одинока. Безусловно, стерва. Не потому, что положила все для науки и преподавательской деятельности. Отнюдь. Просто не любит компромиссов не в чем — ни в работе, ни в личном жизни. Стало быть, идеального мужчину не встретила в виду его отсутствия в природе. Он студент. Чертовски обаятелен и привлекателен.
С тех пор, как Гейл Патнер рассталась с шотландцем Яном Далмиером, прошло три года. Ей кажется, что она смогла забыть его. Став женой Билла Кардью, она вместе с ним уезжает в Шотландию, и там вновь встречает свою первую любовь. Выясняется, что причиной их разлуки были интриги и наветы родственников. С новой силой вспыхивает былая страсть, и Гейл предстоит решить, останется ли она с нелюбимым мужем или же ответит на любовь Яна…
Что делать, если твой принц явно не из сказки и больше похож на злодея? Не привык, чтобы ему отказывали и все равно получит свое? Уступить? Или скрываться от него и пытаться наладить свою жизнь? Хорошо, когда есть друзья, которые тебе всегда помогут.
Как же сделать выбор, если выбирать приходится среди двух зол? Как узнать, которое из них меньшее? И меньшее ли оно, если на кону не только твоя жизнь, но и дальнейшая судьба потомков двух семей? Так уж вышло, что пророчества давно умершей вещуньи по сей день управляют судьбами живых, а дар коварного бога — скорее проклятье, чем награда. Бороться с этим бессмысленно, но если есть выбор, главное, не прогадать…