Вкус любви - [57]

— Одну секунду, — отвечает она, и я едва успеваю представить Месье где-то рядом, как тут же слышу его голос.

Бесполезно вслушиваться в его «алло», пока еще неопределенное. Однако это короткое невзрачное слово, это междометие-космополит проникает в мои уши и все тело целиком, и все его потайные уголки, спрятанные под одеждой, просыпаются от звука его голоса, призывая его к себе с невероятной силой.

— Месье С.? — (глупый вопрос, поскольку этот тембр, знакомый до боли, не может принадлежать никому другому). — Это мадемуазель Беккер.

И тут Месье, которого я ненавижу, которого наверняка ударила бы, окажись он сейчас рядом, Месье находит способ возродить меня лишь за несколько секунд, как птицу феникс из пепла, своим чудодейственным голосом, одновременно нежным и удивленным, произносящим эту простую фразу:

— Здравствуйте, мадемуазель Беккер.

Волшебство. При этом я не забыла о бессонных ночах, о том, как сходила с ума перед молчащим телефоном, но боль и ярость словно погружаются в загадочный туман, остужающий их пыл. Видимо, потому, что сквозь эту ничтожную фразу из трех слов, которую мог произнести кто угодно, не вызвав у меня никакой реакции, я вижу его словно наяву, в темном костюме в своем кабинете, с одной рукой в кармане и невольной улыбкой на губах, ничем его не выдающей. По его голосу невозможно понять, злится он на мой звонок или нет.

— Я смотрю, вы живы-здоровы? — спрашиваю я с долей иронии, надеюсь, язвительной, тогда как одно только осознание того, что он действительно живет где-то в Париже, вызывает у меня такую же сильную эйфорию, как доза морфия в вену.

— Совершенно верно, — отвечает он все тем же радужным голосом.

Я начинаю нести какую-то околесицу, почти задыхаясь, настолько сильно бьется мое сердце, но через несколько секунд этого словесного поноса связь начинает пропадать. Я цепляюсь за него, сколько могу, испытывая отчаяние при мысли, что так быстро теряю его, прыгая, как кролик, с одного конца террасы на другой, — но все тщетно: Месье, устав слушать шипение в телефоне, молча кладет трубку.

— До чего ты докатилась, Элли, — ругаю я себя перед зеркалом, разглядывая свою бледную физиономию с нервными пятнами на щеках.

Я одновременно безумно разочарована и довольна этим жалким разговором, поскольку испытала настоящую эйфорию, услышав голос Месье. Только голос. Господи, какая глупость. Если бы на свете существовала горячая линия (по типу Санта-Клауса) с его голосом, я бы провела свою жизнь с телефоном в руках.

Возле раковины глухо вибрирует мой мобильный, но я еще не вышла из состояния глубокого ступора, поэтому сообщение от Месье не убивает меня на месте. Зато его обещание перезвонить вечером вновь вызывает во всем теле истерическую дрожь, возникающую, как только он подает мне ложную надежду.

Вот уже десять дней я живу в этом биполярном состоянии, моментально впадая в транс, стоит Месье прислать мне спасительные СМС. Похоже, никто этого не замечает, либо всем на это наплевать. Вокруг меня вакуум. Моя жизнь с Месье превратилась в вакуум. С тех пор как я узнала его, я живу всего два часа в неделю, а теперь счет и вовсе перешел на секунды. Оставшуюся часть этого ненавистного существования трачу на то, что наблюдаю за своим мобильным, испытывая бешеное сердцебиение при получении каждого сообщения и снова впадая в глубокое безразличие, когда в девяноста процентах случаев это сообщение не от него.

Я сплю. Я пытаюсь думать о других телах, ни одно из которых по-настоящему меня не интересует. Это рабство — и в него я заковала себя сама — становится невыносимым, но я уже не могу вспомнить, какой была моя жизнь до знакомства с ним. А ведь я прожила двадцать лет, даже не думая о том, что где-то в Париже, совсем рядом со мной, живет Месье.

Несколько минут спустя, когда я собираюсь принять душ, Андреа пишет мне на телефон, во сколько я должна приехать к нему. И, Боже мой, я вспоминаю, как раньше прыгала от радости при каждом проявлении этого молодого красивого еврея из пятого округа, я помню, что была влюблена в него. Но в какой именно момент сошла с этого поезда? Почему мне совершенно наплевать на то, что я увижу его сегодня вечером? Почему эта перспектива почти убивает меня? И вот он, ответ: Месье сказал, что перезвонит мне вечером, и, поскольку я знаю, в котором часу он выходит с работы, это наверняка случится в тот момент, когда я буду с Андреа. Возможно, даже в самый разгар секса.

Помыть волосы, уложить их, выбрать подобающий наряд. Все эти действия превращаются в настоящую голгофу, ведь я должна увидеться с Андреа. У меня сложилось стойкое ощущение, что, выводя меня в ресторан или занимаясь со мной любовью, он испытывает лишь умеренное возбуждение. В итоге я, довольно поздно, свыклась с мыслью: в его кровати сама снимаю с себя чулки и, если ласкаю себя, то только, когда он спит, с тихим желанием его убить.

Андреа неплохо занимается любовью, но слишком скучно, что раздражает в данный момент: достаточно возбуждающе, чтобы вывести меня из оцепенения, но чересчур «прилизанно», чтобы унести в эротические миры, где я забыла бы обо всем на свете. Во всяком случае, не совсем впечатляюще, чтобы противостоять тени моего мобильного, лежащего рядом на ночном столике. Но, самое главное, Андреа ничего не видит. И не чувствует. Он ни разу не заметил, что в последние три недели я была то безумно возбуждена, распущена до неприличия, то вдруг становилась вялой и холодной, как рыба.